— Его речь была искаженной, когда он разговаривал с медсестрой в доме престарелых, одна сторона тела частично парализована, — объяснил Нолан. — Медсестра сообщила об этом, его отвезли в больницу и провели обследование. На ультразвуке проверили сонную артерию. Произошел микроинсульт, узнать больше о его состоянии мы сможем только через несколько дней, но с ним все будет в порядке.
Что тут может быть в порядке? Отец страдает от деменции, а теперь еще инсульт. Хейс чувствовал, что хрупкий мир вокруг него рушится.
— Могу я его увидеть?
— К нему не пускают посетителей, но я попросил сделать исключение. Только пара минут. Палата сто восемь. В конце коридора.
Хейс кивнул, Кольт схватил его за руку.
— Потом расскажешь, что делал. Ты хотел как можно дальше уйти от армии, забыть прошлое, а теперь появляешься в военной форме после какой‑то церемонии. Что‑то здесь не так.
Хейс рывком высвободил руку и направился к палате отца, остановился у двери и вздохнул, стараясь подготовиться к тому, что мог там увидеть. Отец лежал, отвернувшись. Редеющие седые волосы были зачесаны назад. А раньше он не выходил никуда без черной шляпы, сильный и полный жизни, глава семьи. Теперь эти обязанности приняли на себя четверо его сыновей. Ну, или три, если не брать в расчет Бью.
Интересно, кто‑нибудь свяжется с Бью?
Отец зашевелился и повернулся к нему лицом, изогнув губы в улыбке.
— Привет, пап.
— Хейс.
Какое облегчение.
— Ты помнишь меня?
— Пока да. — Глаза отца наполнились слезами. — Прости меня, сынок, мне противно п‑понимать, что я стал для вас обузой.
Хейс присел на край койки и взял его за руку:
— Ты не обуза. Ты наш отец, и мы все что угодно сделаем для тебя.
— Я вырастил х‑хороших мальчиков. О, ф‑форма!
— Длинная история. — Хейс понял, что ему хочется заполучить этот момент с отцом, ведь он может стать последним. — Я получил награду прошлым вечером. Меня пригласили на церемонию в дом мэра.
— Как з‑замечательно. Г‑горжусь тобой. Твои братья т‑тоже там были?
— Нет. Я не говорил им об этом. Я взял с собой девушку.
— Она важна для тебя?
— Думал, что это так, сейчас уже не уверен.
— Такие и‑изменения за одну н‑ночь? Если для тебя она важна, не дай ей уйти.
— Никто из нас не искал серьезных отношений.
На губах отца появилась усмешка, он сжал руку сына.
— Так и начинаются н‑настоящие отношения. У нас с т‑твоей мамой было то же самое. И я л‑любил ее больше в‑всего на свете. В‑все еще люблю.
Хейс не хотел об этом думать, разбираться, почему Алекса скрыла такую важную информацию. Сейчас главное — здоровье отца. Видимо, Алекса впала в шок, когда он назвал имя ее покойного мужа. Такое можно простить, но у нее было достаточно времени признаться. Она должна была доверять ему. Ведь он приблизился к Мэйсону. Хейс ощущал ужасную пустоту внутри.
— Мне стоит уйти и дать тебе отдохнуть. — Ему не хотелось, чтобы этот момент заканчивался. Узнает ли его отец при следующей встрече? — Я люблю тебя, папа.
— Люблю тебя, Хейс.
Он поцеловал отца в лоб и заставил себя покинуть палату. Если это последний раз, когда отец говорит, что любит его и называет по имени, этого достаточно. Он не надеялся снова получить такой подарок. Возможно, военная форма помогла отцу узнать его, или он почувствовал, что именно Хейсу нужна его поддержка. Как бы ни сложилась жизнь, он благодарен ей за этот момент с отцом.
Итак, связывался ли кто‑нибудь с Бью? И надо вернуться домой. В голове крутилось много мыслей, Хейсу хотелось остаться одному. Одиночество. Как иронично, ведь именно этого он хотел, вернувшись домой, а его тут же окружили братья, их жены и дети. Алекса и Мэйсон.
Боль, которую она ему причинила, не скоро пройдет. Конечно, Алекса захочет оправдаться, поэтому нужно подготовить свое сердце. Как бы сильно он ни старался не допустить этого, сердце не остается безучастным. Теперь нужно подумать, как жить дальше.
Сейчас ему не помешает помахать кувалдой. К сожалению, ремонт на кухне на финальной стадии. За последние несколько дней Хейс расставил мебель. Столешницы, кухонный фартук на стене, новая бытовая техника будут установлены на следующей неделе. Теперь он занимался подводкой электричества над огромным столом, тот будто дразнил одним своим видом. Невозможно смотреть на этого гиганта и не вспоминать выражение лица Алексы, когда она впервые его увидела.
Прошлые две ночи Хейс спал ужасно и держался от всех на расстоянии. Несколько раз навещал отца, но тот снова ушел в себя. Хейс знал, что это случится, однако лелеял надежду, что однажды отец его узнает.
Открылась задняя дверь. Хейс увидел Нолана и Кольта, плечом к плечу, но сейчас ему не хотелось иметь с ними дело.
— Должно быть, что‑то важное, если вы пришли вдвоем.
Нолан осмотрелся.
— Ты так далеко продвинулся в ремонте с тех пор, как я последний раз здесь был.
Хейс продолжил закручивать болт в основание люстры.
— Вижу цель, иду к цели.
— Где ты был в ту ночь? — требовательно спросил Кольт.
Хейс затянул болт и тяжело вздохнул:
— Знаешь ли, братишка, я не обязан тебе обо всем докладывать.
— Мы просто хотим тебе помочь. — Нолан передал ему отвертку. — Ты ни разу не говорил об армии в течение нескольких месяцев, поэтому должен понимать: когда появился перед нами в форме, будто всю ночь в ней спал, мы забеспокоились.
Хейс сконцентрировался на работе, в комнате повисла тишина. Потом он устало вздохнул.
— Я был в доме мэра, получал награду.
— Что за черт?! — вскрикнул Кольт.
— И скрыл от нас! — одновременно воскликнули братья.
— Не хотелось, чтобы вы делали из этого важное событие.
— Важное событие! — возмутился Кольт. — Шутишь, да? Это очень важное событие.
— Я не хотел получать награду. — По‑прежнему не хотел. — То, что я ее принял, — неправильно. Получается, я двигаюсь дальше, в то время когда жизни моих друзей оборвались.
Он почувствовал тяжесть в груди. А разве с Алексой не то же самое? Она боялась говорить о Скотте, это стало бы доказательством того, что ее жизнь продолжается, а она не уверена, что готова к этому. Его реакция на получение награды точно такая же. Ему не хотелось признавать, что прошлое позади.
— Эту награду дали не тому человеку.
— Если ее тебе вручил мэр, значит, ты достоин. Почему ты не хотел, чтобы мы знали, — недоумевал Кольт, — боялся, мы пойдем поддержать тебя на церемонии и будем гордиться тобой?
