Семья и наследие много значат для него.
Алекса, не спеша, осмотрела встроенные шкафы, огромный камин с оригинальной отделкой и узорами, который тянулся до самого потолка. Подошла к огромному окну с подоконником, на котором можно сидеть с комфортом, под ним располагались ящики для хранения вещей. Потолок переделан, но Хейс сохранил гипсовую розетку посередине, окрашенная в белый цвет, она вписалась в общий дизайн.
— Здесь все так прекрасно. Каждая деталь, элементы старого ранчо и современные материалы. Правда, неожиданные цвета.
Заинтригованный, Хейс просунул большие пальцы под ремень джинсов.
— И какие же цвета, ты думала, я выберу? Черный, как моя душа?
Он явно попал в точку.
— Или нечто более позитивное, например, угольно‑серый, как твои глаза.
До того как он успел спросить, почему она так решила, Алекса развернулась и застыла на месте, заметив дверь в другую комнату.
— А там ванная?
Она открыла дверь и снова восхищенно вздохнула:
— Хейс, боже мой! Как же красиво!
Хейс специально установил огромную ванну у самого окна, подумав, что это хорошее место для релакса в конце тяжелого дня. На полу бледносерая плитка. Стиль ранчо, но при этом элегантно и современно.
Огромная душевая кабина, в которой могут поместиться четыре человека, привлекла внимание Алексы.
— Ждешь кого‑то?
— Никогда не знаешь, что может произойти.
— Я бы не вылезала из этой ванны, будь это мой дом.
— Я нечасто ею пользуюсь, обычно, когда нужно расслабить мышцы после тяжелой работы. Просто здесь должна быть большая ванна.
Ее улыбка стала мягкой и нежной.
— Мэйсон любит принимать ванну.
Мэйсон? Хейс сложил руки на груди.
— Твой парень любит принимать ванну?
Звонкий смех наполнил комнату.
— Мэйсон — мой сын. Ему четырнадцать месяцев. — Она достала из кармана телефон и провела пальцем по экрану. — Настоящий мальчишка. — Она просто сияла, показывая фотографию маленького мальчика с темными, как у нее, глазами и смуглой кожей. — Он обожает играть на улице, всегда пачкается, поэтому ванна для него очередное приключение.
Она продолжала оживленно рассказывать что‑то и показывать одну фотографию за другой. Ее поведение разительно изменилось, она будто сияла изнутри, когда говорила о сыне.
У нее сын.
Такого поворота событий Хейс не ожидал. Хотя это и объясняло, почему она все время спрашивает, пытается больше узнать о его жизни. Забота у нее в крови, она верит, что может помочь. Теперь он знает ее семейное положение, планы поменялись. Для него это стало сигналом тревоги. Ее ребенок. Наверное, поэтому она так беспокоится о сохранности своего телефона.
Мать‑одиночка. Это меняет все. Ему и так нужно было держаться от нее подальше, а теперь и подавно. Бежать от нее как можно дальше. К сожалению, они застряли здесь вместе, и он еще не знает, как долго сможет сопротивляться соблазну. Для него недопустимы отношения с женщиной, у которой есть ребенок. Его жизнь — кошмар, непорядочно впутывать в это невинное дитя. Нет.
— Ты хорошо держишься для матери, которая находится далеко от сына.
В ее глазах тут же заблестели слезы. Алекса опустила телефон. Очевидно, он сказал что‑то не то. Общаться с людьми у него получается плохо. Отчасти поэтому он и держится от всех на расстоянии.
— Первый раз, когда мы не вместе, — призналась она, моргнув, останавливая слезы. — Моя подруга Сэди настояла на том, чтобы я отправилась в эту поездку. Оплатила проживание в гостинице и сейчас присматривает за моим сыном. Даже не знаю, что бы я без нее делала.
У Хейса нет таких друзей. Только братья. Этого вполне достаточно. Друзья или невеста — на них нельзя положиться. Когда‑то он думал, что близкие люди много значат, но потом усвоил урок и теперь смотрел на все иначе. Он ожесточился. Возможно, не стоило резко высказываться об Алексе. Она скучает по сыну, к тому же оказалась в доме практически с незнакомцем.
— У моих двоих братьев есть дети. Они забавные. Я многого про них не знаю, только то, что они играют и устраивают бардак.
Алекса улыбнулась:
— Так оно и есть. Быть матерью — самая важная для меня работа.
Хейс кивнул. Что он вообще мог сказать? Он никогда не станет отцом, хотя замечательно относится к людям, которые тратят время и силы, чтобы хорошо воспитать детей. Он, в силу обстоятельств, заботиться о ребенке не сможет. Кольт и Нолан рассчитывали на то, что он будет общаться с их детьми. Семья для Эллиотов очень важна, но Хейс не уверен, что сможет стать заботливым дядей для племянников‑близнецов и племянницы. В армии его научили прыгать из самолета, а не обращаться с детьми.
Дождь продолжал барабанить по крыше, в такую погоду хорошо поспать. Если, конечно, не помешают его демоны или присутствие соблазнительной Алексы. От вспышки молнии и громкого раската грома болезненно сдавило горло.
Хейс упал на пол и повалил за собой Алексу, отчего ее телефон выскользнул из рук и полетел на плиточный пол. Хейс инстинктивно повернулся и принял удар от падения на себя. Боль пронзила ногу. Он медленно открыл глаза и увидел, насколько близко лицо Алексы. В ее темных глазах не было жалости, только понимание. Ему не хотелось знать, что случилось в ее жизни, почему она способна понять ад, в котором он находится.
— Значит, двери и гром. О чем еще мне нужно знать, пока я здесь? Не хочу спровоцировать такую реакцию.
Алекса хотела излечить Хейса, ее материнские инстинкты работали по полной. Ему не нравилась эта забота. Он живет в реальном мире и понимает, что душа изломана навечно, хотя на секс без обязательств согласен. Но она очень ловко пытается проникнуть в его разум. И, черт возьми, ей это удается. То, с какой любовью она говорит о сыне, достойно восхищения, но не значит, что он поддастся влечению. В его жизни главное — преданность и семья. Однако трудно не восхищаться женщиной, которая любит своего сына.
И она рядом. Так близко. И прикасается к нему. Устоять перед соблазном невозможно, что бы там ни кричал здравый смысл.
Руки скользнули к ее бедрам. Между ними повисла напряженная тишина, все это время Алекса смотрела на него, ожидая ответа. У него полно идей, чем они могли бы заняться, чтобы не обсуждать эту тему.
— Скажи мне. — Она нежно убрала волосы с его лба, приподнялась и села рядом с ним. Дотянувшись до телефона, сжала в руках так, будто от него зависела жизнь. Возможно, так и есть. — Я не осуждаю тебя, Хейс. И не насмехаюсь над тобой. Просто меня это волнует.
— Мы недавно встретились. Тебя это не должно волновать.
Карли переживала за него. Как и его командир. В итоге получилось так, как получилось.
