Ей достало здравого смысла, чтобы узнать платок.
— Это же платок с монограммой Дона.
— Еще одна недельная зарплата. — Рауль улыбнулся, глядя ей в глаза. — Мне кажется, сейчас подходящий случай им воспользоваться.
— Рауль.
Ей бы отодвинуться от него, но она этого не сделала. Он провел платком по следу последней слезинки. Клэр вдруг почувствовала, как наэлектризовалась атмосфера в комнате. Хотя, возможно, это происходило постепенно в течение всего дня, и теперь в тишине и тепле они слишком остро ощущали друг друга.
Она не могла подобрать нужные слова, объяснить, что чувствует. Не могла думать ни о чем, кроме Рауля. Он так близко. Она коснулась его лица, погладила бронзовую кожу, морщинки в уголках глаз. Где‑то внутри шевельнулось желание.
Она его хотела.
— Рауль.
Казалось, все ее существо подалось к нему с этим призывом. Ближе. Ближе.
— Клэр.
— Рауль.
Улыбка исчезла с его лица, он продолжал гладить ее щеки, а когда заговорил, его голос дрогнул:
— Моя прекрасная Клэр, я знаю, что на этом острове вы совсем одна, если не считать Роки, который, похоже, не слишком хорошо справляется с задачей охранять вас. Дона следовало бы отправить в тюрьму за то, что оставил вас без защиты. Я не собираюсь этим пользоваться. А мне бы так хотелось поцеловать вас. Поэтому в холодном свете дня…
— Сейчас ночь.
— Ну, значит, в теплом мерцании ночи. — Он приподнял ее подбородок, заглянул в глаза. — Вам бы хотелось, чтобы я вас поцеловал?
— И вы спрашиваете об этом после просмотра «Касабланки»?
— Понимаю, я не могу конкурировать с Хэмфри.
— Откуда вам знать?
— Просто догадался.
Она даже сумела улыбнуться.
— Придется проверить.
— Вы целовались с Хэмфри?
— Нет, но видела, как он целуется. Мне понравилось. Сравниться с ним — задача не из легких.
— Хотите, чтобы я попробовал?
— Нет.
Клэр чувствовала, что тает. В этом тепле. В этой безопасности. В любви? Дурацкое ощущение. Насмешка, ложь. Неужели столь глубокое чувство возникает так быстро? Но оно никуда не исчезло. Клэр не могла его не замечать.
— Нет, не прошу. Я вам приказываю.
Ей больше не пришлось ничего говорить. Рауль обнял ее. Очень нежно, из‑за ее больной руки.
Она представляла, каков он на вкус, как отзовется ее тело, если их губы встретятся. Какой жар хлынет от одного к другому, и как она растает, прижимаясь к нему.
Интересно, откуда взялось это знание. Будто вся жизнь вела к этому моменту, будто он — ее вторая половина, которая в конце концов соединилась с ней в единое целое.
Дурацкая мысль. Они встретились случайно и ненадолго. Он чужой, незнакомый человек.
Но сейчас все иначе. На этом острове в этот момент он являет собой все, что ей нужно. И даже больше.
И никакой осторожности.
Он поцеловал ее. Ах, что это был за поцелуй!
Рауль не ожидал, что его так занесет. Рассчитывал просто получить удовольствие. Ждал тепла, возбуждения, страсти. Но не надеялся, что способен перевернуть весь мир.
А произошло именно это.
В чем дело?
В пережитом шоке?
В страхе последних двух дней?
В том, что Клэр его спасла?
Кто знает? В любом случае эта женщина всколыхнула что‑то в его душе. Рауль явственно ощутил это.
Он провел в армии много лет, служил с крутыми девушками — умными, дерзкими, мужественными. А возвращаясь домой, знакомился с самыми красивыми женщинами мира. Светскими львицами. Аристократками и членами королевских семей. Их красота и ум не исключали друг друга. Тем не менее он рассматривал их всего лишь своими приятельницами.
Ни с одной из них не чувствовал того, что почувствовал сейчас с Клэр. А ведь они знакомы менее двух дней. И это всего лишь поцелуй.
Тогда почему, отрываясь от нее, он чувствовал себя так, словно отрывает часть себя?
И самое удивительное, она, похоже, чувствовала то же самое. Ее тело сливалось с его телом, руки держали его лицо. Поцелуй становился крепче. Она удивительная, теплая и сильная. Ее губы рождали в нем желание такой силы, о котором он даже не подозревал.
Нет, это не просто поцелуй. Скорее, подтверждение невысказанного обещания, которое она дала в тот миг, когда налетела на него в воде.
Клэр.
Если бы сейчас она захотела уйти, он бы отпустил. Конечно, отпустил. Иначе нельзя. Эта женщина заслуживает уважения.
Уважение.
За этой мыслью пришла другая и, как удар молнии, вернула Рауля к реальности.
Она спасла ему жизнь, поранилась, пустила его в свое убежище. А теперь он хочет ее так, как никого не хотел за всю жизнь.
Но он человек чести. Принц. Это молотом стучало в мозгу.
Но даже не смог признаться, кто он такой. Если он даст себе волю, она, проснувшись утром, узнает, что переспала с наследником трона Маретала. Это не пройдет без последствий, которые шлейфом тянутся за ним с самого рождения.
Переспать с женщиной, с которой только что познакомился?
Но мог ли он думать о последствиях? Он целовал Клэр, а она целовала его. И как тут думать о том, что будет потом?
Отступить невозможно.
Интересно, как долго длился поцелуй. Да можно ли измерить такое? И разве она могла думать о том, чтобы это измерять? Клэр хотелось, чтобы это никогда не кончалось.
Рауль обнимал ее. Ее грудь прижималась к его груди.
Это казалось таким естественным, правильным. Будто она наконец обрела свой дом.
Рауль. Это имя звучало в голове, как ода радости. Рауль.
Неужели сказались четыре месяца одиночества на острове? Своего рода синдром Робинзона Крузо.
Страсть захлестывала с головой. Клэр вдруг стало казаться, что она слишком тепло одета. И Рауль тоже. Ее руки почти непроизвольно потянулись к его рубашке и попытались…
Рауль накрыл их ладонями и сжал. Отстранил ее от себя. Казалось, он сейчас умрет. Каждый нерв сопротивлялся осмотрительности, привитой с рождения.
Впрочем, боролся он не только с осмотрительностью. Где‑то неугомонным молоточком пульсировала мысль, что он ступает на неизведанную территорию особенной женщины.
Она сумела пробиться сквозь барьеры, которыми он тщательно окружал сердце с тех пор, как умерли родители. Ему никто не нужен. Он рано это усвоил. А Клэр пробилась сквозь шторм, спасая ему жизнь. Да, в тот момент он не смог бы обойтись без нее. Сейчас все его существо твердило, что она нужна ему еще больше.
