– А вы, я чувствую, пробовали? – усмехнулся он.
– Да. – Я улыбнулась. – Я не хотела пробовать! Я же привыкла, что арбуз сладкий. Но меня уговорили. А оказалось…
– Вот и я! – перебил меня Ельцин. – Но ведь уговорили! И правда вкусно! А какая это отличная закуска! А видели, как у них хорошо работает агросистема? Я всегда говорю: какие талантливые у нас люди! Вот и в Нижегородской области, уверен, молодой губернатор Борис Немцов наладит жизнь…
Мы проговорили с Борисом Николаевичем 15 минут. Мы словно оказались членами тайного «арбузного общества». Ельцин отвечал на все мои вопросы. Наше интервью показали по РТР целиком. А президент при каждом следующем визите в Нижний Новгород спрашивал:
– А где Нина? Где ее вопросы?
Это и есть магия первого вопроса, после которого человеку хочется продолжить беседу и сам вопрос становится началом большого разговора.
Но как же все-таки придумать интересный вопрос? Существует ли для этого технология?
Да, существует. Каждый человек может ею воспользоваться.
Вы можете удивить собеседника знанием важных деталей (как с арбузом). Для этого надо подумать: что вас объединяет? На что этот человек не может не среагировать?
Настоящей вершиной жанра «хороший вопрос» станет вопрос, который похож на классическую пьесу. Как и пьеса, он состоит из трех актов.
Первый акт – утверждение. Это информация, которую вы знали о человеке или нашли в интернете.
Второй акт – противоречие, то, что начисто опровергает информацию из первого акта.
Третий акт – вопрос: «Как же так получилось?»
Конечно, такой вопрос трудно придумать с ходу, зато ценность его очень высока. Представьте: ваш приятель с азартом рассказывает о том, как ему нравится новая работа в банке. И вы говорите:
– Сергей, а помнишь, три года назад ты говорил, что пойдешь работать куда угодно, хоть дворником, но только не в банк. А сейчас говоришь, что тебе нравится быть банкиром. Как же так получилось?
И вот это уже интересно!
Ваш вопрос интересен Сергею, показывает, что вы запомнили его слова. Но заинтересуются и другие слушатели. На их глазах разворачивается коллизия – все видят противоречие и замирают в ожидании: как оно разрешится?
Именно такой вопрос может быть интереснее ответа. Это отлично знают известные интервьюеры: Юрий Дудь, Ирина Шихман, Владимир Познер. Они знают и другое: даже «закрытого» собеседника можно расшевелить грамотно составленным вопросом.
Представьте, что вместо «трехактного» вопроса вы бы задали обычный:
– Как тебе работа в банке?
И получили бы стандартный ответ:
– Отлично, спасибо!
Магии бы не случилось.
Трехактный вопрос заставляет думать, анализировать – тем он и интересен.
Однажды в начале 2000-х я присутствовала на пресс-конференции Аллы Пугачевой. Примадонна тогда была звездой первой величины. Она сидела за столом, а молодые журналисты один за другим задавали ей вопросы: «Какую из своих песен вы любите больше других?», «С кем из композиторов вы сейчас работаете?» и даже: «Какие у вас творческие планы?»
Примадонна не отвечала. Она говорила: «Это вы можете прочитать в любой газете», «Это неинтересно», «Про это и так все знают». Она не то чтобы была груба – она ставила корреспондентов на место.
Потому что задача журналиста – задать такой вопрос, на который интересно отвечать.
И вдруг микрофон взяла молодая журналистка.
– Я жду не дождусь вашего альбома с Любашей, – произнесла девушка. – Год назад вы сказали, что она нравится вам как композитор и этот альбом будет совершенно не таким, каких мы привыкли ожидать от вас. И вот я жду-жду, а альбома все нет и нет…
Надо было видеть, какой радостью вспыхнули глаза Аллы Борисовны! Она поняла: наконец-то в зале нашелся человек, который действительно следит за ее судьбой и интересуется ее творчеством!
Она стала объяснять, что этот альбом оказался одним из самых сложных. Его записали, но все песни вышли на один лад. Пришлось переписывать и переделывать…
Я не удивилась, когда после пресс-конференции Примадонна подарила диск со своими песнями именно этой девушке. У них возник взаимный интерес – самое ценное, что может быть между людьми.
Никогда не забуду, как Владимир Ворошилов, автор «Что? Где? Когда?», сортировал вопросы, которые приходили на игру.
Дело было в конце 1970-х годов. Никакого интернета не было – только мешки писем. В большой комнате стояли три стола. На первый Ворошилов откладывал вопросы, которые никуда не годятся. На второй – те, над судьбой которых можно подумать. На третий ложились вопросы, которые брали на игру.
Первый стол был завален письмами, на втором они лежали тонким слоем, а на третьем собиралось, дай бог, пять – семь.
Я помогала Ворошилову сортировать вопросы. Бежала с радостью:
– Владимир Яковлевич, смотрите: «В какой стране впервые было зафиксировано слово “адмирал”»? Интересный вопрос?
– Нет, – отмахивался он. – Это для журнала «Хочу все знать».
Мы сортировали вопросы до глубокой ночи. И уже под утро Ворошилов спросил меня:
– Нина, вы понимаете теперь, по какому принципу мы отбираем вопросы?
– Да, поняла, – кивнула я. – Вас нужно удивить!
Удивить, заставить задуматься, натолкнуть на мысль – функция интересного вопроса.
Совсем недавно на тренинге меня спросили:
– Нина Витальевна, вы писали книги по риторике и коммуникации. Сейчас пишете книги про семью. Означает ли это, что у вас появятся курсы по семейным отношениям?
До того как услышала этот вопрос, я даже не думала о таких курсах. Но тут меня натолкнули на мысль: почему нет? Когда пишешь книгу, погружаешься в тему очень глубоко. Изучаешь ее с разных сторон. И действительно становишься экспертом. Этот вопрос был еще и неожиданным комплиментом. Запомнила ли я автора? Конечно!
Недавно Екатерина Шульман рассказала в интервью о том, что существует «правило второго вопроса», которое часто нарушается в России на пресс-конференциях, в том числе во время прямой линии с президентом.
Что это означает? Вот спросил студент Путина о «его» дворце. Путин резко и уверенно ответил: никогда этот дворец не принадлежал ни ему, ни членам его семьи, ни-когда!
Дальше вопросы задавали уже другие студенты.
А если бы тот же студент построил свой первый и единственный вопрос как пьесу, то есть спросил бы так: «Я видел фильм про дворец. Я верю, что это не Ваш дворец! Но почему его охраняет ФСО, а над ним – бесполетная зона?»
На такой вопрос было бы ответить сложнее, не правда ли?
Правда, у меня нет сомнений, что Путин справится с любым вопросом!
