Памятник на месте казни В. Кочубея и И. Искры в селе Борщаговка
Петр I винил себя, что не поверил Кочубею и Искре, поторопился, поступил несправедливо. Чтобы хоть как-то загладить свою вину и восстановить справедливость, он не только вернул семьям казненных все конфискованное имущество, добавив новые земли и деревни, но и повелел Меншикову лично встретиться с вдовой и сыном Кочубея, а также вдовой и детьми Искры.
Александр Данилович Меншиков писал сыну казненного Кочубея: «Кой час сие письмо получишь, той час поезжай до Царского Величества и возьми матку свою и жену Искрину и детей, понеже великая милость государева на вас обращается».
Петр сокрушался о своем несправедливом решении, называя Кочубея «мужем честным, славным памяти». В родовой герб Кочубеев, по решению царя, были добавлены сердце с двумя золотыми крестами и девизом «Elevor ubi consumer» («Возвышаюсь когда погиб»). И их род с тех пор стал возвышаться, став одной из самых аристократических фамилий Российской империи.
Спустя двести лет в Российской империи готовились широко отмечать 200-летие Полтавской битвы. Киевский отдел Императорского Русского военно-исторического общества пожелал установить памятник Василию Кочубею и Иване Искре в Киеве – верных царю Петру, но павших в результате злых козней изменника Мазепы. Было решено воздвигнуть памятник на месте их казни в селе Борщаговка Сквирского уезда, близ Белой Церкви, а также в Киеве. Начался сбор пожертвований. Будучи в Киеве на юбилейных торжествах в конце августа 1911 года (тогда был убит премьер-министр Петр Столыпин), Николай II побывал на могиле Кочубея и Искры и на месте будущего памятника.
Автором фигур Кочубея и Искры стал скульптор-любитель полковник Петр Самсонов – создатель памятника генералу Скобелеву в Москве. Монумент «мученикам за русскую идею», как его назвали, был установлен только в 1914 году, но наступали другие времена.
Фигуры Кочубея и Искры сбросили в 1918 году, при Центральной Раде, вместо них сначала, по некоторым сведениям, установили гипсовый бюст гетмана Мазепы. Затем, к пятой годовщине Октябрьской революции, на нетронутый постамент из красного гранита водрузили пушку. Вместо памятной доски с именами Кочубея и Искры установили другую, увековечивавшую рабочих Киевского завода «Арсенал», выступивших за власть Советов.
Во время нацистской оккупации памятник был разрушен, после войны восстановлен. В минувшем, 2019 году, памятник «демокоммунизировали», согласно официальной государственной линии. Пушка на постаменте осталась, но надпись теперь другая. Вот такие метаморфозы на одном постаменте за сто лет…
А вот пятиметровый обелиск из черного мрамора в селе Борщаговка нынешней Винницкой области, установленный в 1908 году на месте казни Кочубея и Искры, сохранился до наших дней. На памятнике значится: «Подвиг Кочубея и Искры, подготовив Полтавскую победу, эту зарю славы России, объединенной под скипетром Царя Русского Православного. Они боролись с коварной изменой, смертью своей и кровью доказали, что Малороссия и Великороссия искони единое неделимое великое Русское Царство – св. Русь, что спасение от ополячения Малороссии и государственное могущество Великороссии – во взаимном их единении и охране».
За что сложили головы славные казаки?
Напомним, о чем мы уже рассказывали не так давно достаточно подробно: во время Северной войны, в самый решительный момент, когда шведы нацелились идти через Смоленск в центр России, на Москву, малороссийский гетман Иван Мазепа перешел на сторону Карла XII. Перешел не один, не только со своими приближенными: с гетманом на сторону Швеции переметнулась часть реестровых казаков и полковых соединений Войска Запорожского.
Узнав о переходе казаков на сторону шведов вместе с гетманом, Петр I издал «Указ войсковой старшине, ушедшей с Мазепой к Шведам» от 1 ноября 1708 года: «А буде кто по сим нашим, великого государя, указом, забыв страх Божий и присягу свою к нам, великому государю, и целость отчизны своей от него, вора и изменника Мазепы, и от неприятеля нашего не отстанет и к нам, великому государю, не возвратитца во время месяца, то есть декабря по первое число 1708 г., тех объявляем изменников наших и отчизны вашей. И будут их чины и маетности и пожитки их отобраны и розданы верным за службы их. Також жены и дети их взяты и сосланы будут в ссылку. А кто из них пойманы будут, и те, яко изменники, казнены будут смертью без пощады».
Как известно, был совершен обряд проклятия Мазепы, сочиненный, как отмечает историк Николай Костомаров, вероятно, самим Петром I.
«Духовенство пропело над портретом Мазепы, украшенным орденом Андрея Первозванного, трижды анафему его имени. При совершении проклятия палач потащил портрет по улице веревкой и повесил на виселице. На другой день после того совершена была казнь над Чечелом и другими мазепинцами, взятыми в Батурине (столице гетмана. – С. Г.). Духовенство распорядилось, чтобы по всей Малороссии на церковных дверях прибито было объявление, извещавшее, что Мазепа со всеми своими единомышленниками, приставшими ко врагам, отвержен от церкви и проклят», – писал Николай Костомаров в «Русской истории в жизнеописаниях ее главнейших деятелей».
Тем казакам, которые были готовы вернуться на русскую службу – они нарушили присягу, исполнив гетманских приказ без ведома о нарушении царской воли, – обещали прощение. И действительно, как отмечает историк Сергей Иванюк, с середины декабря 1708 года из лагеря шведских войск начался отток малороссийского казачества из числа сторонников гетмана Мазепы.
«Предчувствуя крах авантюры, затеянной опальным гетманом, старшина и простые казаки возвращались к царю в поисках прощения… Побеги в русский лагерь были не только одиночными, но и целыми отрядами… Так, компанейский полковник Игнатий Галаган, находившийся среди „мазепинцев“, выбрал удачный случай и с сотней своих казаков ушел в расположение русских войск. По пути они совершили налет на отряд королевских гвардейцев», – отмечает Сергей Иванюк.
Миргородский полковник Данило Апостол, тоже сначала ушедший с Мазепой к шведам, а потом раскаявшийся в содеянном, явился к Петру с предложением от Мазепы послужить царю. Апостол будто бы даже привез от Мазепы предложение доставить в русские руки «известную, главнейшую особу». Вероятно, речь шла о Карле XII. «Неизвестно, точно ли посылал Мазепа такое предложение, быть может, Апостол и сам выдумал это. Вслед за Апостолом и Галаган явился с таким же словесным предложением», – отмечает Николай Костомаров.
Галагана лично представили Петру в Лебедине. Царь грозно спросил: «Как, и ты с Мазепою изменил мне и убежал?» – «Я бы не бежал, – отвечал Галаган, – но виноват тем, что допустил Мазепу обмануть себя. Я по приказанию шел со своим полком, думая, что веду его против неприятеля, и уже в виду неприятельского войска узнал, куда меня ведут. Меня принудили присягнуть на верную службу шведскому королю, но присяга невольная, только на словах: как только неприятель перестал наблюдать над нами, так я и убежал служить своему государю! Твоя воля, прости и дозволь умереть на твоей службе». – «Прощаю, – молвил Петр, – смотри только, не сделай со мной такой шутки, как с Карлом».
