Многие защитники Севастополя помнили, как в октябре 1941 года пришлось оставить Одессу, полностью блокированную противником с суши: тогда практически все войска удалось эвакуировать.
«До последнего момента верховное командование требовало любой ценой отстаивать Севастополь, любые разговоры об эвакуации города считались паникерскими с соответствующими последствиями. И вот внезапно, за одну ночь, все руководство обороны Севастопольского района на самолетах и катерах было вывезено на „Большую землю“… В результате бегства начальства организованное сопротивление прекратилось», – отмечает историк Александр Широкорад.
Может быть, у Бориса Ильинского родилась мысль: мол, если командование, как тогда казалось многим, бросило защитников на произвол судьбы, то кому теперь хранить верность? Впрочем, никакие мотивы не могут оправдать совершенного им предательства, тем более что оно нанесло очень серьезный урон советской радиоразведке.
«Особенно ощутимый ущерб в результате предательства (совершенного Борисом Ильинским. – С. Г.), – говорилось далее в уже упомянутом документе, адресованном начальнику управления контрразведки „СМЕРШ“ НК ВМФ комиссару госбезопасности Гладкову, – был нанесен нашей дешифровально-разведывательной службе, которая в дни героической обороны Одессы и Севастополя имела возможность контролировать всю шифропереписку румынского командования на Юге.
В результате допроса Ильинского румыны, под давлением немецкого командования, осенью 1942 г. сменили все разработанные нашей ДРС шифр-документы, сократили радиообмен и провели ряд радикальных мероприятий по обеспечению скрытности своей шифропереписки. Это лишило наши разведорганы одного из источников добычи ценных сведений о группировке и намерениях немецко-румынских войск в Крыму и на Юге.
Факт предательства Ильинского и его прямое отношение к смене действовавших шифродокументов румынского командования на Юге достоверно установлен после захвата штабной документации противника при разгроме немецко-румынских войск под Сталинградом».
Действительно, как отмечает историк Алексей Сафронов, Борис Ильинский являлся ценной находкой для германских спецслужб, поскольку он полностью владел всей поступавшей в штаб развединформацией и составлял ежедневные сводки для Филиппа Октябрьского. Именно поэтому в декабре 1943 года военный трибунал заочно вынес Ильинскому смертный приговор.
Возможно, Ильинскому после того, как он попал в плен, и удалось бы затеряться среди обычных военнопленных. В лагере под Бахчисараем он поначалу сообщил, что служил командиром роты в батальоне связи флота, что отца его зовут Николай Павлович (а не Дмитриевич, как на самом деле), что девичья фамилия матери – Чубурашкина, что проживают они по адресу: г. Тула, ул. Коммунаров, дом 39, кв. 5. Последнее было истинной правдой: а вдруг бы немцы попытались проверить по документам?
Лейтенант Б. Ильинский
Но Ильинского опознали попавшие в плен краснофлотцы-шифровальщики. По всей видимости, они решили выслужиться перед немцами и сдали офицера. Оккупанты поняли, что Ильинский – ценный кадр, и отнеслись к нему очень серьезно. Тот не стал играть в молчанку: он разумно посчитал, что информация, которой он владеет, поможет ему выжить. И вступил на скользкий путь предательства. Именно в ходе его допросов немцы узнали о «прозрачности» румынских шифров, после чего они сразу же их сменили. Ильинского даже вывозили на допрос в Берлин – в Штаб Военно-морского флота.
Нацисты предложили Ильинскому сотрудничество – «помогать» в вопросах советских военнопленных. Тот дал согласие. Под прозвищем «Сидоров» он оказался в «Маринэ абверайнзатцкоманде» (одно из подразделений морского абвера) обер-лейтенанта Вольфа Цирке, уроженца Прибалтики, по всей видимости, выходца из остзейских немцев. В Ростове-на-Дону при непосредственном участии Ильинского разработали инструкцию по допросу советских пленных.
Б. Ильинский. Фото в ГУЛАГе 1953 г.
Вместе с отступавшими немецкими войсками «группа Цирке» перемещалась в Мариуполь, потом Мелитополь, Херсон, Николаев, Одессу. Потом – в Австрию. «К тому времени функции „Сидорова“ уже не ограничивались допросами военнопленных, – отмечает Алексей Сафронов. – Управление контрразведки НК ВМФ Смерш точно установило участие Ильинского в заброске немецкой агентуры в тыл Красной армии».
Когда война уже подходила к концу, Ильинскому удалось затеряться среди военнопленных и беженцев. Так в ту пору поступили очень многие, кто участвовал в сотрудничестве с нацистами, а потом пытался уйти от возмездия. И многим, опять-таки, это успешно удавалось. Победа Советского Союза застала Бориса Ильинского на ферме недалеко от Зальцбурга. Американцы направили его в лагерь «перемещенных лиц» для советских граждан, затем его передали в советскую зону оккупации.
Людей, желавших вернуться на родину, ждала обычная процедура – проверка в фильтрационном лагере. На этом этапе Ильинскому, который назвался бывшим военнопленным Красной армии Борисом Лазаревым, удалось вывернуться. Фильтрацию он прошел, его приняли на службу в Красную армию, стал бойцом караульной роты в 5-й Воздушной армии, в ноябре 1945-го демобилизован.
«Навыки разведчика помогли ему изменить в документах свои биографические данные, – указывает Алексей Сафронов. – В военном билете, который „Лазарев“ получил в Горьковской области, было указано, что весь период Великой Отечественной войны он прослужил в полевой авиаремонтной мастерской».
Семь лет после войны Ильинский жил чужой жизнью, под чужой фамилией. Опасаясь быть опознанным, постоянно менял места жительства и работы. Но сделал прокол, недопустимый для разведчиков: ему очень захотелось увидеть своих родных. В Туле жили его сестра и мать. Там его и взяли сотрудники управления Министерства госбезопасности по Тульской области.
Исследователь Борис Никольский выдвигает достаточно фантастическую версию, связанную с послевоенной судьбой Ильинского. Мол, тот был специально заслан в 1945-м в СССР американскими спецслужбами, чтобы добывать разведывательную информацию по объектам советской атомной промышленности. В качестве доказательства Никольский приводит географию перемещений Ильинского по стране в 1946–1952 годах, согласно отметкам в его паспорте: Горький, Муром, Херсон, Арциз, Ярославль, Пермь, Уфа, Оренбург, Кемерово, Братск, Новосибирск… Практически во всех этих городах строились объекты, связанные с атомной промышленностью.
