Это морально убивало, а еще лишало всех сил, несмотря на то, что, кажется, я физически еще ни разу не пошевелилась. Зато, ухватываясь за нити сознания, я ощущала под собой что-то мягкое.
Порой мне казалось, что я улавливала далекие нотки сигаретного дыма, а так же прикосновение чьих-то жестких губ к моей щеке. Поцелуй короткий и практически невесомый, но обжигающий. Он подействовал на меня лучше десяти чашек кофе и именно с него началось мое пробуждение.
Сознание постепенно соединилось и вот я наконец-то открыла глаза.
В первые мгновения я видела лишь полумрак и стены. А, когда попыталась приподняться, чтобы лучше рассмотреть комнату, в которой находилась, тут же уловила звук чьих-то шагов. Они были еле слышными, но голова раскалывалась с такой силой, что даже малейший шорох казался оглушающим.
Надо мной навис Доминик. Глаза взволнованные и кожа бледная. Еще волосы растрепанные и щетина непривычно длинная. Я такой еще не видела у Моно и сейчас из-за нее он казался мне старше. Доминик выглядел минимум на двадцать семь.
— Ты очнулась? — спросил он хрипло, всматриваясь в мои глаза.
— Это ты меня поцеловал? — я не узнала свой голос, но все еще ощущала на щеке прикосновение губ.
Доминик еще раз окинул меня взглядом, а потом, кажется, сказал, что сейчас вернется. Он вышел из комнаты и уже вскоре вернулся с врачом. После этого я сразу поняла, что мы находились в больнице.
Пожилой мужчина осмотрел меня и, в конце концов, кивнул, после чего задал мне несколько вопросов касательно моего самочувствия. Учитывая мое состояние, я отвечала так точно, как могла, хоть и все еще была не в состоянии здраво оценить то, что чувствовала.
После этого Доминик и врач вышли в коридор и я услышала их голоса, но слов разобрать не смогла. Зато, за время их разговора, я немного более четко ухватилась за сознание и даже стала лучше видеть. Поэтому, когда Моно вернулся, я уже осознанно спросила:
— Почему я в больнице? Что произошло? — пытаясь приподняться, я с удивлением заметила, что рядом со мной сидел Ивес. Я улыбнулась и, подняв ослабшую ладонь, погладила кота.
— Тебя отравили, — Доминик сел на край кровати. Он все так же пристально смотрел мне в глаза.
— Когда? — я нахмурилась, пытаясь хоть что-то вспомнить. В сознании всплыли какие-то обрывки и я тихо прошептала: — В том доме мне подали ужин…
— Нет. Ту еду сразу проверили. В ней не было яда. Его подлили в кофе, который ты пила утром.
— Как?.. — непонимающе переспросила. — Я же каждый день покупала кофе в одном и том же месте. Его готовила такая милая девушка…
— Это долгая история, — Доминик взял мою ладонь в свою и еле ощутимо провел по ней большим пальцем. — Как ты себя чувствуешь?
— Нормально, — солгала. Чувствовала я себя крайне плохо, но, стоило Моно прикоснуться ко мне, как онемевшее тело тут же пробило трепетом и я ощутила себя более живой. Доминик лучше любого лекарства. — Расскажи, кто и почему пытался меня отравить. Пожалуйста. Я хочу знать, — сознание пробило болью от вспыхнувшего воспоминания и я тут же опомнилась: — Или, нет, скажи ты проверил те мои слова? И как Прежан? Что вообще происходит?
У меня было множество вопросов, но, из-за потока произносимых слов, голова заныла и я, замолчав, сильно поморщилась.
— Все хорошо, — сказал Моно, успокаивая меня, словно ребенка. — Уже все хорошо.
Я надула губы и, пусть слабо, но все же запротестовала. Я желала знать ответы на свои вопросы, но все-таки усталость вновь сковала сознание и разговора не получилось. Уже вскоре я опять заснула.
* * *
Почти весь следующий день я спала, но то небольшое время, которое я провела в сознании, уже было осознанным.
Меня то и дело окружали медсестры и врачи. Именно они сказали Доминику, что ему лучше выйти и уже все последующее время я провела на осмотрах и процедурах. А потом опять сон. Он помогал и давал сил. Возвращал меня в норму.
Так прошли сутки и за ним последовали следующие, полные таких же процедур. Вечером я наконец-то смогла сходить в душ и, наверное, простояла под теплой водой целую вечность, так же уделив немало времени, чтобы привести себя в порядок.
Уже после этого я наконец-то ощутила себя человеком. Даже сонливость отступила и я стала более-менее бодрой.
На улице стемнело и я, лежала на кровати, когда дверь тихо приоткрылась и в палату вошел Доминик.
— Не спишь? — спросил он. Моно подошел ближе и, пальцами поддев мой подбородок, поцеловал в щеку.
— За последние дни я выспалась на год вперед, — ответила, окинув взглядом парня. — Ты побрился?
Моно кивнул, а я только сейчас заметила, что он в руке держал небольшой, но до безумия красивый букет. Выбросив прошлый и еще только начавший вянуть, он поставил новый в вазу.
— Ты принес мне цветы? — я улыбнулась.
— Тебе больше ничего нельзя.
А ведь и правда. Сейчас я была на очень строгой диете и покупать для меня угощения просто не было смысла.
— Ты больше не злишься на меня? — спросила, садясь на кровати. Я пододвинула вазу ближе и понюхала цветы.
Доминик налил в стакан воды и поставил на тумбочку рядом со мной, а сам сел в кресло.
— Я проверил все, что ты рассказала и узнал про условие твоей матери. Я знаю все.
В груди расплылось облегчение. Казалось, что даже дышать стало легче и я, не отображая внешне каких-либо эмоций, внутренне была по-настоящему счастлива от того, что все недосказанности между нами были раскрыты.
— А ты? Не боишься меня?
— Почему я должна бояться? — я вопросительно приподняла бровь, отрывая взгляд от цветов.
— Ты плакала от страха, когда я ремнем привязывал тебя к кровати.
Я опустила голову и прикусила губу. Пытаясь чем-то занять руки, я взяла Ивеса и, усадив его к себе на колени, начала гладить кота.
— Я бы не сказала, что я тебя испугалась. Последнее время было очень тяжелым и эмоции нахлынули. Тем более, я понимала, что тот разговор будет тяжелым, и я рада, что в итоге ты мне поверил и, несмотря на то, что мои слова казались чушью, ты их все-таки проверил.
Ивес начал мурчать, и некоторое время этот приятный звук был единственным, который разрывал тишину повисшую в палате.
— Что с Прежаном? И ты увиделся с Реми?
— Готье еще не пришел в себя. Реми я не нашел.
— А… Нуаре?
— Мертв.
— Как это случилось? — спросила очень тихо. — Что вообще происходило?
— Нуаре начал войну и проиграл. Сейчас его считают без вести пропавшим и тела никогда не найдут, — коротко объяснил Доминик.
Сколько бы я не задавала вопросов, Моно на них не отвечал. Во-первых, потому, что нечто такое мне лучше не знать. Во-вторых, потому, что я все равно ничего не пойму, если не влезу в тот мир, от которого Моно держал меня подальше.
