— Предпочту.
— У меня есть условия.
— Какая неожиданность.
— Сущая мелочь, личные просьбы. Экс-командор получил особый режим питания и две комнаты вместо одной. Я ещё ни о чём для себя не просил.
— Уверен, вам перепадает что-то из монастырских теплиц, не менее таинственных, чем лаборатории Совета, а занимаемое вами жильё вызывает зависть — по свидетельствам очевидцев.
— Да, благодаря монастырю Агломерация на мне сэкономила.
— Чего же вы хотите?
— Чтобы Совет отозвал «успокоительное».
— После вашей бурной переписки с гражданами это неизбежно. Авторитет Совета не рухнет, но вам этого не забудут.
— Поэтому у меня есть второе условие: я, члены моего отряда и присутствующая здесь гражданка Бенедикта должны проходить осмотр только у господина Сифея. Если нужно, я назову его номер, но, полагаю, вы понимаете, о ком речь.
— Пусть будет так, если его кандидатура вас устраивает. Это всё?
— Нет. Я хочу иметь доступ к базе удалённых.
— Зачем? — господин Мариус поднял безволосые брови. — Обычная причина удаления из базы занятости — смерть гражданина. Отставка предусмотрена лишь для таких, как вы или я. Номера там хранятся тридцать дней, иначе база превратится в кодовый некрополь. На что вам данные покойников этого месяца?
— Мы оба знаем, что смерть — самая распространённая причина, но не единственная.
Господин Мариус посмотрел на командора странно, даже сочувственно.
— Хорошо. Пустите меня за ваш пункт связи и дайте лист бумаги.
Кампари освободил кресло и подвинул к господину Мариусу ручку.
«Не хочу отчитывать вас в присутствии стоящих нижу по рангу», глава Отдела писал быстро, без лишнего нажима, с неожиданно вычурными, залихватскими росчерками, «За то, что вы натворили, лишают должности и назначают психиатрическое обследование. Спишем инцидент на вспыльчивость и неверное понимание ситуации, но не думайте, что это станет правилом».
Командор пробежал записку глазами и посмотрел в экран. База удалённых была открыта.
— Полагаю, теперь я могу забрать госпожу Валентину и доктора Фидо.
— Забирайте, — Кампари махнул рукой, другой ладонью сминая лист.
— Было крайне любопытно увидеть вас во всей красе, командор, — Дик нарушила молчание.
Кампари сел на край стола и поднял ворот сюртука. Его знобило.
— Считаешь, переговоры провалены?
— Я имела ввиду избиение. Тебе плохо?
Он откинулся на спину и вкратце изложил ей события ночи, потом усмехнулся:
— Теперь тебя не так прельщает идея реальной власти в моих руках?
— Думаешь, меня смутил сломанный нос медика или разбитый висок контролёрши? С ними по-другому нельзя.
— Когда они решат, что по-другому нельзя с нами, мы не обрадуемся.
— Правда мне показалось, что контролёрша не особо сопротивлялась.
— Так ещё хуже, — Кампари прикрыл глаза, но через несколько секунд вскочил. — База удалённых. Господин Мариус сказал, что я напряг медиков, поэтому и получил двойную дозу. Но зачем подвергать «эксперименту» всё население? Испугались одной отклонённой повестки и через три месяца взялись за поголовные допросы? Странно. Вот если твой случай не был единичным…
База действительно напоминала некрополь: тысячи номеров, напротив каждого — «Скончался такого-то числа». Скрыть мертвецов. Что-нибудь останется?
— Вызови мой отряд, — процедил Кампари через несколько минут. — В полном составе.
В кабинет ввалились шестнадцать юношей: руки активно жестикулировали, голоса на разные лады повторяли: «Здрасьте, командор, привет, Дик, а мы уже заждались».
— Все были здесь? — удивился Кампари. — Ещё восьми нет!
— Так после вашего Отчёта прилетели как ошпаренные, — засмеялся Феликс, самый высокий и мускулистый в компании.
— Во-первых, поздравляю с новыми привилегиями.
Минуя подробности, Кампари рассказал о договорённостях с главой Отдела Внутреннего Контроля. Армия взорвалась улюлюканьем, но быстро затихла.
— Чем вы недовольны? — вкрадчиво спросил белокурый Фестус.
— Что мы сделали, командор? — тут же обеспокоился Клемент.
— Скорей, что мы не сделали, — вздохнул Кампари. — Все к экрану.
Они сгруппировались за его спиной.
— Знакомьтесь: база удалённых. Покойников я уже убрал. Осталась почти сотня номеров. И это всего за месяц. Почему номер живого человека исчезает из базы занятости? За что гражданина можно уволить и лишить всех прав?
— За преступление, — наперебой вступили шестнадцать голосов. — За убийство, насилие или кражу. Если прям цитировать правила, то за контакт с враждебными государствами, — тут раздались смешки. — За несанкционированное исследование природы барьера.
— За убийство или насилие полагается смертная казнь, а не увольнение, — прошипел Кампари. — За остальное — тем более, как бы забавно это ни звучало. Ещё версии?
— За неисполнение долга или служебных обязательств.
— А теперь включили воображение. В Агломерации не бывает некомпетентных кодировщиков, воспитателей, экологов, инженеров, агрономов или, прости господи, пищевых курьеров. Человека подгоняют под рабочее место от полугода до четырёх лет, и вдруг он оказывается не в состоянии исполнять обязанности. С какой стати?
— Может, он не хочет? — ехидно подала голос Дик.
— До какой степени не хочет? — Кампари не разделил её ухмылки. — Ты мечтала ежедневно отмораживать руки и мотаться по Линиям с тележкой? Или я в двадцать лет хотел таскаться в Центр? Но мне доступно объяснили: кто не работает — тот не человек. Потерей работы пугают с интерната. До какого предела нужно дойти, чтобы при таком раскладе перестать справляться с нелюбимым делом?
— Тут не могут быть все как Дик. Много мужских имён.
— По-вашему, Медицинский Совет только и думает о том, как бы кого-нибудь оплодотворить?! — взорвался Кампари. — Здесь перенаселение. Младенцы нужны только затем, чтобы через полвека Агломерация не состояла исключительно из стариков.
— Тогда что не так с этими?
— А слухи не ходят? В масштабах Агломерации сотня — ничто, но потеря работы — событие, повергающее в трепет всё живое в радиусе десяти километров. Для чего я поощряю ваши опоздания по утрам? Для чего распускаю по вечерам?
— Хотите сказать, мы мало общаемся с плебеями?
Кампари обернулся, чтобы определить, кого занесло, и поймал знакомый взгляд Дик: «Одно из твоих тёмных словечек, или я не понимаю, потому что не ходила в старшую школу?».
— Вернитесь в прежнее положение, а то я шею сверну.