— Поздравляю, новички. Огненную воду придётся глотать из горла, а лимоном только закусывать. Должен заметить, мы являем чудеса предусмотрительности.
Компания захохотала.
— Я не шучу. Чуете, холодает? Пить в чистом виде даже разумней. У меня предложение — как всегда, совершенно безопасное. Стены карьера — горки слишком пологие, чтобы съезжать, усевшись на задницу, но если лечь и покатиться, острые ощущения гарантированы.
Молодые люди повскакивали с мест.
— Стоять! Не все сразу. Половина останется у костра.
— Поддерживать огонь может и один человек! — взвился Юлиус.
— Если половину из нас засыпет песком, остальным придётся откапывать, — объяснил Кампари. — Фонари при себе? Группироваться, прикрывая самые ценные места, все умеют? Очерёдность решаем жеребьёвкой, верхнюю одежду оставляем у костра. Ну что, по глотку для храбрости?
Кампари пошёл в числе первых. Сначала он переворачивался сам, заставляя себя катиться, но склон с каждым метром становился круче, инерция тянула вниз, скорость вышла из-под контроля. Закрыв глаза, чтобы в них не попал песок, он летел на дно и впервые за месяц не чувствовал себя мёртвой плотью.
Вода накрыла с головой, мышцы сжались от холода. Чудом не наглотавшись стоячей влаги, Кампари вскочил и обнаружил себя по колено в луже. Хорошо, что сюртук остался наверху.
Взобравшись на песчаную возвышенность, он посмотрел на склон: стая огоньков приближалась.
Кто-то затормозил в луже поменьше, некоторым повезло прокатиться по песку.
— А ну иди ко мне! — набросился Клемент на Фестуса. — Сухим ты отсюда не выйдешь!
Юлиус сиганул в лужу с разбега, окатив брызгами окружающих. Фестус принял условия игры и отбивался от Клемента, остальные присоединились к возне.
Обратно все без исключения карабкались мокрыми и невероятно грязными.
Дик пересчитала вернувшихся и с лёгким сердцем рванула к обрыву. Вторая партия понеслась за ней.
— Сейчас разложим поближе к костру, — рассуждал Фестус, стягивая и встряхивая штаны. — На одеяло, которое не жалко.
Нашлось таковое быстро, и Кампари подозревал, что принадлежало оно кому-то, к чьим визгам со дна карьера он сейчас прислушивался.
Вторая группа вернулась без потерь. Укутавшись в плащи и сюртуки, развалив на приговорённом одеяле новую партию тяжёлой от мокрого песка одежды, они набросились на еду. Бутылки передавали по кругу. Новички морщились, прикрывали ладонями рты, но от повторения никто не отказывался. Судя по смеху и блестящим глазам, непривычную к «добарьерному яду» компанию унесло бы и от одной бутылки — да и просто от незаконности происходящего.
— Лужи! — не находил себе места командор. — Представляете их весной, после ливней? В них плавать можно! Ох, где была моя голова? К северу от монастыря есть озеро!
— Лезть в неочищенный водоём — опасно, — авторитетно заявил крадущийся мимо Юлиус.
Последнего замутило от алкоголя на пятом круге, а на восьмом он извинился и отполз к карьеру, где, судя по звукам, его и вырвало.
— Воистину, ночью разбуди — зачитают декреты наизусть, — фыркнул Кампари.
— Ты ещё и плавать умеешь? — Дик упёрлась кулаками в талию.
Кампари замер. Кроме монастырского ручья и озера, в которое тот впадал, все водоёмы Агломерации были спрятаны под землю. Плавать никто не учился — негде и незачем.
— Не слушай, — отвернулся командор. — Уже не знаю, что несу. Самое время поиграть.
Общество у костра настороженно притихло. Клемент повторил путь Юлиуса к карьеру.
— Каждый выбирает: ответить на вопрос или выполнить действие по требованию соседа. Сами понимаете, отвечать нужно искренне, а отказываться от действий нельзя. Долг чести.
— А что нам скрывать? — раздались бесшабашные возгласы. — Все уже без штанов!
Четверть часа Кампари наслаждался признаниями об украденном из Центра имуществе, любовных похождениях, детских воспоминаниях и последних снах. Феликс три раза пропрыгал вокруг костра с Фестусом на руках. Виктор заплёл волосы в две косы и дал слово с той же прической явиться в Центр. Дик с каменным лицом распахнула плащ. Кампари собирался сказать пару ласковых Клементу, по чьей милости это случилось, но понял, что круг пройден: очередь дошла него.
— Я предпочитаю действие, — улыбнулся он.
— Дай мне блокнот, — Дик посмотрела ему в лицо.
— Какой блокнот?
— Тот, с которым ты не расстаёшься.
— У меня с собой нет блокнота.
— Он в твоём внутреннем кармане. Слева.
Разговоры и смех умолкли. Шестнадцать взглядов сфокусировались на командоре и его помощнице.
— Это невозможно, — мягко сказал Кампари.
— Дай.
— Ни за что.
— Ты сам говорил, отказываться от действия нельзя. Долг чести. Или это ничего не значит?
Выдвинув подбородок и спрашивая себя, что же он творит, командор выудил из кармана потрёпанную книжку. «Затянуться бы», — мелькнуло у него в голове. В монастыре табак не растили, в теплицах Агломерации — тем более, но курить захотелось невыносимо. Для таких моментов и придумали сигареты: отвлекающий манёвр, выпущенный пар, дымовая завеса.
Дик переворачивала страницу за страницей: литры яда вместо чернил, нерешённые дилеммы, дневная скука, ночные страхи. Сны. Плоды бессонниц.
Не без удовлетворения Кампари заметил, что кое-кто из безмолвных зрителей задремал сидя. Режим плюс алкоголь.
— Читай!
Он встрепенулся вместе с остальными. Дик протягивала блокнот, раскрытый на середине.
— Это уже второе действие.
— Читай, я сказала!
— Зарываешься.
— Не смей использовать свой статус сейчас! С завтрашнего дня слова поперёк не скажу. Но сегодня — читай.
— С какой стати?
— Слабо?
— Берёшь меня на слабо? Я не поведусь!
— Так тебе слабо?
— Нет, конечно, — он выдернул книжку из её пальцев и, бросив взгляд на выбранную страницу, помедлил.
Спутники не понимали, что происходит, но проснулись и всем видом выражали нетерпение.
— Трезвые есть? — сурово спросил Кампари.
— Нет!
— Ручаетесь?
— Командор, не тяни, — пнула под локоть Дик.
Кампари схватил бутылку, запрокинул голову: три крупных глотка опалили горло. Он прекрасно помнил слова, озвучить которые требовала Дик. Закрыл глаза, как на спуске в карьер, с трудом разомкнул пересохшие губы, а потом его понесло:
Ночь у края платформы: что там — яма, плато?
В башнях — сонные норы, вдосталь крови и корма
под надёжной плитой, всё в порядке, всё в норме,
и не счастлив никто. Страшно хочется шторма.
Страшно, хочется… Стой.
Нет событий — нет бед. Слышал звук? Это хрустнул
твой хвалёный хребет. Грех змеи и мангуста —
и не тянет блевать. Скрипы — просто кровать
или ложе Прокруста? Утро, зарево. Густо
населённый мешок не врубился ещё
кто есть кто, что смешно и по-своему грустно:
план готов наперёд — кто второго сожрёт,
тот и будет мангустом. Очень просто и гнусно —
мезальянс как искусство.
Что янтарь, что смола для застрявшей букашки.
Не по росту замашки: до ошмётков, дотла…
Нет свободы — нет зла. Тихо-гладко по норам,
мы достигли плато. Под плитой, под снотворным
все в порядке, все в норме, и не счастлив никто.
Адски хочется шторма.
— Как-то стрёмно, — пробормотал Клемент после минутной паузы.
