— Думаю, я разгадал ребус, — просиял Фестус. — Это отзвуки памяти о том, что в добарьерных обществах употребляли в пищу другое мясо, рыбу, моллюсков. Ну и слухи про монастырские теплицы. Ведь людям кажется несъедобным всё непривычное. Помните, как мы на лимоны воззрились? Так что ваши мечты разнообразить продуктовые списки народ не порадуют. Кстати, некоторые считают, что мы — оккультное общество и регулярно устраиваем жертвоприношения.
— А вот к этим экземплярам надо присмотреться! Явно люди с воображением!
— Хотите расскажу, почему вы продолжаете жить при монастыре?
— Грехи замаливаю? Как-никак, столько людей отравил.
— Как угадали? Должен сказать, меня удивляет, что религия не отмерла окончательно. Большинство в забарьерных монстров верят, а в бога или богов — нет, но изрядная часть населения всё же посещает монастырь не из любопытства. Не знаю, откуда берётся эта тяга. В интернате религиозность не прививают.
— А зря, — заметил командор. — Не представляю, как можно терпеть такое существование без надежды на альтернативную реальность.
— Терпят, — с нажимом произнёс Фестус. — И не хотят ничего менять. Понимаете, почему проект «Первый разряд» вызвал негативную реакцию? Мы для них — ненормальные, чужеродные, а вы взялись навязывать им свою ненормальность. Они теперь пунктов связи боятся коснуться лишний раз — вдруг крыша поедет? Однако мы забываем про другой слой населения. Интернаты.
— А вы и туда умудрились забраться?
— Это не сложно. Воспитатели и учителя живут в обычных квартирах. В интернаты регулярно приезжают пищевые курьеры, уборщики, парикмахеры. Учащиеся голодны до новостей из внешнего мира и, сколько бы ни твердили про «нивелированный психологический разрыв» между поколениями, подростки склонны к протесту. Они устают от вечного «Вы не работаете, не имеете прав, вы должны быстрей стать как мы». Чем больше вас ругают, тем больше вы нравитесь детям. Про вас рассказывают ужасы — им любопытно. Вам ставят в вину ваш возраст — они на вашей стороне. Для перворазрядников ваш быстрый взлёт — обещание. Вдруг им тоже не придётся всю жизнь провести за одним столом? Со второразрядниками труднее, они более управляемы, но спасает женская половина, — Фестус поклонился в сторону Дик. — Юные барышни запоминают самое животрепещущее. Вы приблизили к себе пищевую курьершу, по некоторым версиям, в луже подобрали. Все второразрядницы представляют себя на её месте. Вот на людей от тринадцати до шестнадцати вам и придётся опираться.
Кампари упал в кресло и запрокинул голову.
— Крысолова к ночи поминать явно не стоило, — протянул он. — Фестус, забудь об этом. Детей втягивать нельзя.
— Командор, я вас умоляю, — возмущённый возглас из-за ширмы заставил всех подпрыгнуть. — Какие они вам дети?
— Будь моя воля, я бы и тебя не втягивал!
— Ладно, — развёл руками Фестус. — Прибережём вариант с интернатами на чёрный день. Но я не представляю, как можно поднять взрослое население. Вам придётся пообещать им царство небесное.
— Незачем их поднимать, — Кампари встал и снова зашагал по кабинету. — Пусть сидят по домам.
Фестус уронил челюсть.
— Допустим, нам удалось поднять народ нереальными посулами, — продолжил командор. — Что мы будем делать с неуправляемой толпой потом? Посмотри на нас. Он, — Кампари указал на ширму, — из тех, кто первыми попадает под раздачу при любых потрясениях. Дик, возможно, и тянет на пассионария, готового сложить голову на алтарь общей свободы…
— Но, к сожалению, не может позволить себе такой роскоши, — тихо сказала Дик, тоже мельком взглянув на ширму.
— Тем более. Мы вообще больше похожи не на тех, кто устраивает революции, а на тех, против кого их устраивают.
— Если что, я никогда не говорил: «У них нет хлеба? Пусть едят пирожные», — сощурился Фестус. — Хлеба навалом, с пирожными — напряг.
— Да, пятью хлебами народ нынче не поразишь, — раздалось из-за ширмы.
— Всё равно индивидов с такими способностями нет в наличии, — развёл руками Кампари. — Так что царства небесного обещать не могу. Максимум — не лишённое интересных деталей чистилище.
Он встал посреди кабинета.
— Разве мы узнали нечто новое? Агломерация не хочет перемен. Граждане не виноваты в том, что сделаны из более мягкого материала, чем Дик или Пау. Свобода совести, невмешательство государства в личную жизнь — этого хотим мы, а не Агломерация. Поэтому проводить реформы придётся своими силами. Довольно того, что безответное население против нас не взбунтуется.
— Командор, — тихо вступил Фестус. — На той неделе вы говорили, что граждан надо заново учить делать выбор, что выходные бессмысленны, пока население не поймёт, куда девать свободное время, что мало вывести личную жизнь из-под контроля Совета: осмелевших и непохожих заклюют соседи. Только, скажите на милость, как вы собираетесь перекраивать мозги? Пау не даст соврать, инженеры и архитекторы, по тридцать лет нажимающие одни и те же кнопки, ничем не лучше рядовых рабочих. Им нужна легко усвояемая пища, заранее разжёванная.
— Ты сейчас опять всё сведёшь к добарьерному ширпотребу?
— Именно. Я поклонник добарьерного ширпотреба: телевидения, занимательных историй, где картинок больше, чем текста.
— Признайся, в случае телевидения тебя восхищает сама технология. Но как представлю экран — орущий, создающий иллюзию вовлечённости в события, в то время как зритель всего лишь прирос задницей к стулу…
— Забавное предубеждение, командор.
— В глубине души я понимаю: ты прав. Младенца не заставишь грызть яблоко.
— Но кто создаст инструменты для перекраивания мозгов? — Фестус сопровождал каждое предложение взмахом ладони. — Выпускники-перворазрядники, ради которых мы втиснем в графики необходимости сонм профессий, связанных с развлечениями. Чтобы устроить такое, нужно захватить власть и переписать законы. Замкнутый круг. Каким образом мы захватим власть, не подняв население?
— Захватить власть в Агломерации, — повторил Кампари. — Что это значит? Здесь всё решает Медицинский Совет, чьё влияние держится на исполнителях — контролёрах. Колосс на глиняных ногах. Сами по себе они способны разве что закрыться в крепости и показать городу кукиш вместо медицинской помощи. Стало быть, захватить власть — это занять штаб контролёров и разоружить триста бойцов. Бюрократы проблем не доставят. Не понимаю, почему раньше это казалось мне таким сложным делом. Есть всего пара проблем.
— Их численный перевес? — свела брови Дик. — Не хочешь массового бунта — не надо, но несколько сотен маргиналов, которые нас поддержат, где-нибудь да найдутся.
— Даже Центр не однороден, — кивнул Кампари. — С сотрудниками старше сорока лучше дел не иметь, они уже свыклись со своим положением, а меня помнят выскочкой в углу на девятом этаже. Но Фестус прав: молодые люди более склонны к протесту. А Пау верно заметил: образование в старшей школе избыточно по отношению к обязанностям сотрудника Центра. Тут много кто скучает и задаётся вопросом, зачем провёл четыре года в старшей школе. Но есть ещё одна проблема.
