— Нехватка оружия и подготовки? — сцепила пальцы Дик.
— Вопрос времени, — отмахнулся командор. — Дело в другом. Господин Мариус проявляет чудеса адекватности. Он меня слушает. Иногда кажется, что вот-вот пойдёт на уступки. Нанести удар в спину в таких обстоятельствах — подло. Впрочем, своими понятиями о порядочности я готов поступиться.
XIX
— Ох ты ж! Как не вовремя! — возмутилась Дик, глядя в экран запасного пункта связи.
В окно за её спиной, рикошетя о стёкла и крыши, рвалось мартовское утро.
— Дурные новости? — отозвался Кампари с подоконника, захлопнув блокнот.
— Навербовали сторонников, пересчитали сторонников — самое время списывать револьверы по старой схеме, и тут меняется руководство оружейного завода, — скороговоркой выдала девушка и осеклась: — Ой. Пау, тебе привет из прошлого.
Пау издал звук, призванный изобразить понимание, но никого не обманул: он не обработал информацию. Проект нового города был отрисован, проверен и дополнен группой инженеров, торчавшей в командорском кабинете целую неделю, три дня из которой ушли на преодоление шока, несмотря на то что архитектор перенёс чертежи на экран и припрятал до лучших времён самые вопиющие детали.
Экранная версия проекта и стала предметом обсуждения с господином Мариусом, — неподъёмную папку с оригинальными планами Кампари не потащил в Отдел Контроля из опасений, что плод трёхмесячной работы постигнет судьба рисунков.
Переговоры прошли удачно: командора на пару с архитектором не упрятали в психиатрический отдел.
Экономию территории господин Мариус оценил, перспективу новых лесных массивов не мог не одобрить, с роскошью, то есть с персональными ванными, смирился, но про остальное сказал:
— Сплошные излишества. Борюсь с сомнениями: могло ли такое зародиться в сознании психически стабильного человека? Посмотрите сюда: ни одного прямого угла, ни одной ровной линии. Как прикажете это строить?
— Инженеры сочли, что технических возможностей хватит.
— Десять тысяч жилых домов, — задумчиво проговорил господин Мариус. — И ни пары одинаковых. Это что, краткий экскурс в историю добарьерной архитектуры?
— Скорей микрорайонов, чем просто домов, — возразил Кампари. — Идесять тысяч — это, по-вашему, краткий? Гражданин Паулюс — не безумец, а блестяще образованный молодой человек. Он создаёт нечто новое на почве добарьерных канонов, сочетая изящную стилизацию с плодами технического прогресса.
Само собой, речь была заготовлена и выучена наизусть.
— Могли бы ограничиться небывалым количеством этажей, но крытые галереи, арки, террасы? Вы издеваетесь. Оставьте технические достижения, уберите вычурность. Она противоречит самому духу Агломерации.
— Духу Агломерации, господин Мариус? — отрепетированно взвился Кампари. — Можете считать нас, родившихся на всём готовом, неблагодарными, но память «о временах, когда жизнь была далека от нынешнего идеала», не радует и не греет. Список пациентов психиатрического отдела пополняется ежедневно. Почему? Откуда подавленность и суицидальность у граждан совершенного государства? Окружающая среда влияет на дух, все это признают, иначе стены в коридорах не красили бы в жёлтый и оранжевый. Здесь же глазу не за что зацепиться!
— Не знаю, сердиться или хвалить, — развёл сухими руками господин Мариус. — Вы зарываетесь, но говорите искренне, стало быть, приняли меня в игру. Даже умудряетесь доказывать, что интересы города совпадают с вашими, а я именно этого и требовал. Но вы по-прежнему опираетесь на эмоции, что в вашем положении непозволительно.
— Простите, господин Мариус, но ни один человек не свободен от эмоций. Даже вы не просто исполняете долг: работа приносит вам удовольствие. Кроме того, вы посещаете экс-командора, чтобы он вконец не заскучал, потому что он — ваш друг. Да, я использовал именно это добарьерное словечко.
— Подите с глаз, командор. Я подумаю над вашим проектом.
— Испросите одобрение Медицинского Совета?
— Вам требуется моя подпись, мне — их рекомендации.
Кампари застыл на пороге.
— Идите, — вздохнул глава Отдела. — Уверен, вы тщательно отбирали данные, которые решились мне предоставить. Я тоже поразмыслю, как подать столь экзотичное блюдо.
Кампари просиял, но с каждым проходящим днём всё сильней жалел о том, что заварил эту кашу. Через неделю отклонение проекта уже казалось самым безобидным из возможных исходов.
Пау плевал на тревогу командора и строил макет. Пространство за ширмой превратилось то ли в сцену землетрясения, то ли в игровую комнату, поэтому новостей о кадровых перестановках архитектор просто не услышал.
* * *
— Вы нас удивили, — директор оружейного завода встретил посетителя у ворот. — Экс-командор вызывал моего предшественника в Центр, когда нуждался в наших услугах.
— Вы нас тоже удивили, — улыбнулся Кампари. — Двадцатилетний директор.
— Мне двадцать один.
— Невелика разница. Такого давно не случалось.
— Здесь вообще давно не случалась смена руководства. Как-никак, господин Титус умер в возрасте восьмидесяти лет.
— Он сам распорядился насчёт преемника?
— Полгода назад. Как видите, не только в Центре кадровая политика подвержена новым веяниям. Пройдём в кабинет? Или вы с инспекцией?
— Зачем я буду отнимать хлеб у контролёров?
Брови собеседника едва заметно дёрнулись — командору приличествовало выражение «сотрудники Отдела Внутреннего Контроля». Подошвы заскрипели по серо-коричневой дорожке.
— Извините, мы убираем снег своими силами, — прокомментировал директор. — Ворота открывают только по особому разрешению.
— Поправьте меня, если я ошибаюсь, но ведь оружие выпускается малыми партиями, и основная задача завода — обслуживать Отдел Контроля и содержать в рабочем состоянии ещё штук сто револьверов, на всякий случай. Иногда я вас развлекаю, заказывая ножи. Зачем такая секретность?
— Хватит одного револьвера не в тех руках, чтобы поставить безопасность граждан под угрозу. В остальном вы правы, здесь почти нечего делать, ну так и служащие завода исчисляются десятками, а не сотнями.
— Непохоже, что управление действительно верит во внешнюю угрозу.
— Непохоже.
Эребус выглядел совсем не так, как ожидал Кампари: круглое лицо, вздёрнутый кончик носа — заурядная для Агломерации внешность. Русые, аккуратно подстриженные волосы не соответствовали имени. Жесты его были скупы и уверенны, у рта залегли две не по возрасту глубоки складки, наводящие на подозрение, что, когда все отворачиваются, бесстрастное лицо принимает едкое, даже жестокое выражение.
— Впрочем, я зря удивился вашему назначению, — заметил командор, перешагнув порог маленького, пыльного кабинета. — Само собой, единственный перворазрядник на заводе быстро пробился наверх. Удивлять скорей должен выбор, сделанный вами пять лет назад.
