Мои руки сами взметнулись к шее, расстегивая небольшую застежку, и сами потянули алую ткань вниз. Одно движение — и я стою обнаженная, открывая ему не только тело, но и душу. Встречая ошарашенный взгляд голубых глаз, который заставляет сомневаться.
Но Саша не позволяет мне сомневаться…
— К черту, — рычит парень, рывком притягивая к себе — его дыхание касается обнаженной кожи, а за ним следуют губы и руки. — Моя смелая девочка, — шепчет он, окончательно лишая меня рассудка хлестким откровением, что рассекает сознание на части, заставляя задыхаться.
Я не помнила, как мы оказались в моей комнате; не почувствовала, когда мое тело осторожно опустили на мягкую кровать; не знала, куда делась остальная одежда. Все, что я ощущала в тот момент — он. Все, что слышала — его оглушающий шепот. Все, что видела — глаза цвета неба.
— Ты уверенна? — надломленным голосом спрашивает Саша, испытывая меня серьезным взглядом.
— Люблю тебя, — говорю единственно верный ответ на этот вопрос, притягивая его к себе.
— Люблю тебя, — повторяет он, накрывая меня своим телом.
Наше время…
— Он сказал, что любит меня.
— Чего?! — Тина резко подскочила от моего признания.
— Того, — буркнула я, уже жалея, что решила поделиться этим с сестрой.
«Сейчас опять орать начнет», — обреченно подумалось мне, но Тина, вопреки ожиданиям, довольно-таки спокойно произнесла:
— Я прикончу его, — синие глаза посмотрели вдаль, и я тут же догадалась, на что она смотрит, точнее на кого…
— Тина! — дернула будущую убийцу за руку. — Не смей!
— Ты ведь не поверила ему? — спросила она, пытливо вглядываясь в мое лицо. — Да?
В глазах сестры плескались знакомые боль и ярость. Точно такой взгляд я видела в тот день, когда Тина нашла меня в слезах в окружении мелких клочков фото.
— Не поверила, — ответила я, отводя взгляд.
Тина, кажется, мне тоже не поверила, но спасение неожиданно нашлось в Илоне:
— А эта карга что здесь делает?! — с негодованием воскликнула Валька, сжав тонкие ладони в кулаки.
— Илона? — проследила за её взглядом. — Богдан боялся, что вы не приедете, вот их с Сережей и пригласил, — пожала плечами. После пережитых событий на бывшую девушку жениха мне было откровенно плевать. Тем более, Бодя просто не оставлял и шанса на сомнения.
— Где этот смертник? — прорычала сестра, оглядываясь по сторонам.
— Руднева, он мой жених! И ты не будешь его калечить, слышь?! — попыталась остановить эту машину правосудия, что, не слыша меня, продолжала сканировать территорию.
Нам с Богданом сегодня несказанно везло, потому как Тина, что прямо-таки горела от безумного желания испортить чье-то настроение, неожиданно нашла новую мишень для своих издевательств. Точнее, это "мишень" её нашла:
— Невестушка моя! — заорало знакомым голосом, а Валька, выругавшись, демонстративно отвернулась в сторону.
Глава 14
Рука ласково огладила деревянный корпус, со стертым в отдельных местах лаком. Зацепила царапины, оставленные чьим-то ножом, как за старые шрамы на коже. Скользнула вдоль грифа, уверенно обхватывая его. Пальцы второй руки небрежно задели канаты стальных струн, заставляя те завибрировать неровным звуком.
Воздух сгустился, превратился в звонкое зеркало.
Мир притих.
Оставалась всего секунда до волшебства…
— Опять приволок свой хлам, — недовольно отозвался Кир, пыхтя над чем-то отдаленно напоминающим палатку. — Лучше бы помог мне с этой хренью, — парень от души пнул по огромному куску зелёной ткани, которая от его движения, вздыбилась, словно разъяренная кошка.
— Ты просто завидуешь, — Лекс с нежностью коснулся высеченной на обечайке надписи: «Рок на века», проигнорировав «крик о помощи».
— Чему тут завидовать, интересно? — фыркнул Кир, забивая колышек.
— Просто у тебя нет гитары как у Пола, а у меня есть, — самодовольно заявил голубоглазый, высекая новый аккорд.
— У меня Gibson, из GoatPeakStings, — без акцента произнес рыжий, — а у тебя ободранное недоразумение, перекупленное у какого-то психа.
Лекс криво усмехнулся: этот спор они вели уже не в первый раз и даже не десятый. Пальцы вновь задели струны, и звук перетек в мелодию — звучную, яркую, узнаваемую из тысячи. Сашка тоже узнал её из тысячи…
Год назад…
На улице стоял промозглый ноябрь. Сырость пробирала до костей, окрашивая все внутри и снаружи серыми красками, что больше смахивали на грязь. Лекс неспешно шел по улице очередного безликого города. Нескончаемое турне делало свое дело — плотоядными личинками поедало все яркие краски, оставляя лишь черные, одинаковые, макеты городов.
Черное и серое.
Серое и черное.
«Паршиво», — подумал парень, оглядывая блоки многоэтажек.
Ему опять снилась она. Как и прошлой осенью. Как и в каждую предыдущую осень. Всегда. Она.
Лекс одновременно ждал и боялся этих снов. В них она была прежней, в них она была с ним, вот только он был уже не тем.
«Предатель», — кричали синие глаза, вынуждая просыпаться в холодном поту.
«Предатель», — говорили алые губы, заставляя сердце рваться наружу.
«Предатель», — словно шептали её руки, толкая его в пропасть.
Зажигалка в руках вспыхнула голубым огоньком, и парень с наслаждением затянулся. Горький дым успокаивал, проникал в сознание, размывая яркие картинки сновидений. Где-то рядом заиграла мелодия, и Лекс, позабыв обо всем, пошел на звук — музыка вела его за собой. Была светом.
Идти пришлось не долго: в нескольких метрах от него, прямо на замерзшем асфальте, с открытым гитарным чехлом у ног, сидел парнишка — «зеленый», в потрепанной, кожаной косухе с чужого плеча. Его глаза тоже были серыми, как и все вокруг, а хриплый, прокуренный голос фальшиво пел о «Звезде по имени солнце».
Лекс поднял голову к небу, как будто проверяя правдивость слов музыканта — так и есть, солнца не было — и опять вернулся взглядом к тому, что его привело сюда — к гитаре. Martin D-28 — мечта многих гитаристов. С ней начинал свою карьеру легендарный ДжимиХендрикс. На такой же играл сам Пол Маккартни. И вот теперь, посреди бесцветной улицы в окружении сотен трупов домов, на ней кое-как лабает какой-то уличный попрошайка!
Струны затихли, и серые глаза посмотрели прямо на него. Взгляд, как и сырость, пробирал до костей. Но Лекс не отвернулся, тонкая линия ухмылки прорезалась на лице, а из бумажника, прямо в раскрытый гитарный чехол, полетела стодолларовая купюра.
