Огюст растерянно смотрел то на меня, то на Артура и будто не слышал всего, что я сказала. Но эти слова были нужны не ему, а мне. Все сказанное мной вмиг сделало меня сильнее.
— Освободись и ты от этого проклятия, Огюст! Смирись с тем, что ты не бессмертен, проживи остаток дней достойно. Король ценит тебя, так насладись этим сполна! Отпусти меня из своей жизни!
— Почему ты считаешь, что не бессмертна? — спросил он, лишая меня надежды уговорить его.
Хотя, конечно, чего же я ждала? Что одержимость сама собой исчезнет? Что человек, десятилетиями живущий одной навязчивой идеей, так быстро от нее откажется? Я вздохнула и попробовала объяснить:
— Мое долголетие — это результат сложного заклятия и нескольких связующих звеньев. Повторить его невозможно, поскольку тут замешана частица драконьей магии. Это лишь цепочка обстоятельств, приведшая к такому результату. И как только все, что должно, случится, оно иссякнет, сделав меня смертной. Или же поставит все на свои места, стерев меня с лица земли, как и должно. Я не могу этого знать.
В комнате повисла тяжелая тишина, она давила и угнетала.
— Почему ты не сказала мне? — выдохнул Артур.
— До этой минуты я и сама не осознавала.
Артур еще что-то хотел сказать, но я не позволила. Мы обсудим это позже, когда будем одни. А сейчас мне нужно было решить проблему с Огюстом.
— Я никогда не лгала тебе, — твердо заверила я старика. — И сейчас говорю правду. То, за чем ты гонишься, — невозможно! Смирись с этим, Огюст! У тебя есть всего два пути: либо ты отступишь и вернешься к своей тихой жизни в магистиуме, либо мне придется отправить тебя туда, где ты будешь продолжать мучиться и поедать себя изнутри.
Для убедительности я щелкнула пальцами, и мы все оказались в глубоком прошлом, там, где магия принадлежала только драконам. Огюст оторопело оглядывался, не веря своим глазам.
— Я сильнее тебя, но я бы не хотела этим пользоваться. Ты стар и болен, а я не из тех, кто бьет уже стоящего на коленях!
Еще один щелчок, и мы вернулись в комнату гостиницы. Огюст посмотрел на меня с мольбой, и в этой мольбе я видела конец всем его ожиданиям. Жалость сдавила грудь. Когда-то этот человек был важен для меня, а теперь он сокрушен и буквально уничтожен. Я разрушила его мечты, безжалостно раздавила крупицы надежды. Маг стер единственную горестную слезу и исчез бесследно…
Вечерний поезд уносил нас прочь из столицы. Всего несколько дней — и во мне многое изменилось безвозвратно. Это путешествие не только в моей прошлой жизни навело порядок, но и во мне самой. Будто то пережитое мной когда-то было призвано к тому, чтобы внутри появился тот самый стержень, та самая сила, которой мне недоставало все эти годы забвения. Словно без этих воспоминаний я была не совсем полноценной, как сосуд, не заполненный и наполовину. Этот груз должен был снова лечь на мои плечи, чтобы я стала такой, какой должна быть.
Всего несколько дней — и я возвращаюсь домой. Домой. Как красиво звучит это слово, как разливается теплом по телу, стоит только произнести его. Всего несколько дней — и я поняла, где именно он находится. Всего несколько дней — и у меня появился муж. Муж. Тоже непростое слово. У меня даже времени не было толком обдумать, что именно это значит. Нет, я нисколько не пожалела и считаю этот поступок хоть и спонтанным, но правильным. Очарование королевского тронного зала, уютной атмосферы и аромата дивных цветов развеялось, и мы возвращались в реальную жизнь. И в этой жизни у меня тоже были близкие люди. Я немного нервничала оттого, что не представляла, как отнесутся к нашей свадьбе миссис Баррингтон и Фредди. Безусловно, они одобрят мой выбор спутника жизни, но свадьба, вот так, тайно?!
А еще я думала о том, как будет выглядеть наша дальнейшая жизнь. Не могла не думать. Артур ничего не говорил о том, какой ее представлял. Хотел ли он, чтобы я перебралась в Олридж-холл? Как отнесется к тому, что я продолжу работу в пансионе? В этой жизни я не думала о браке. Ну, то есть думала, конечно, но как о чем-то призрачном, фантастичном. И теперь, когда все так быстро случилось, я осталась растерянной и немного сбитой с толку. Чувства, конечно, прекрасны, но полагаться лишь на них было бы несерьезно. Мы ведь ничего не обсуждали, не прикидывали, не делились мыслями о совместной жизни. Я понимала, что время не располагало, но все же. Я уже миссис Аддерли, и это не выбросишь, не забудешь, не отложишь на время на полку. Даже усмехнулась и тряхнула головой, когда поняла, что, может, и думать ни о чем не придется. Все в руках Лютера. Боже, как страшно это прозвучало, даже в мыслях. От Лютера зависело мое счастье, мое будущее, моя жизнь. Чудовищно осознавать, что ты в чьих-то руках.
Путь в Вичпорт сам по себе казался испытанием. Мы с Артуром оба ощущали нарастающее напряжение, которое будто сковало нас, но и об этом не говорили, просто позволили себе забыться на эти два дня. Мы беседовали о столице, о магии в целом, о моем и его детстве, но опасных тем не касались. Будто, не сговариваясь, решили подарить себе последнее спокойное дыхание перед бурей.
Но спокойствие тут же нарушилось, стоило нам перешагнуть порог поместья.
— Милорд, — встретила нас обеспокоенная миссис Додсон.
Ее руки были сцеплены у живота. Пальцы нервно сжимались и разжимались, на бледном лице застыла тревога, а чуть припухшие глаза поведали о бессонных ночах, полных слез. Сердце оборвалось, Артур уронил саквояж к ногам.
— Эдолин?
Экономка кивнула и поднесла дрожащую руку к губам, а потом опустила глаза и закрыла лицо руками, пытаясь справиться с новым потоком слез. Боль в груди не оставила места ничему другому. Артур бросился вверх по лестнице и, перепрыгивая через ступеньки, быстро преодолел первый пролет. Я устремилась за ним. Меня гнали вперед страх и предчувствие беды.
Дверь в комнату Эдолин была открыта, Артур влетел внутрь и замер на пороге. Я тоже приостановилась, застав плачевную картину. Эдолин лежала на кровати, ее белокурые волосы разметались по подушкам. На бледном лбу блестели бисеринки пота, щеки впали, под закрытыми глазами залегли густые тени.
В комнате царил полумрак. Из освещения лишь пара свечей у кровати, шторы плотно занавешены. Из-за этого девушка выглядела еще несчастнее и болезненнее.
Рядом с ней полулежал на кровати Ноэль, который прижимал руку сестры к щеке и старался держаться. Фредди затихла неподалеку. Стоило нам появиться, как подруга подошла ко мне и отвела в сторонку.
— Бедняжке резко стало хуже два дня назад, — печально сказала Уиннифред. — Она почти постоянно в бреду, мечется несчастная… Я могу изменить ее сны, но… смотреть, как она тихо умирает…
Фредди подняла на меня полные слез глаза, и грудь сдавило. Я взяла подругу за руки и попыталась разделить ее боль. Мы обе успели полюбить эту прекрасную девушку, лучившуюся любовью, добротой и нежностью. Так или иначе, но мы принимали участие в ее жизни, поэтому крепко привязались к ней. Ее судьба не оставила нас равнодушными, а чистое сердце восхищало.
