Застывший в позе трупа лягушкочеловек не отреагировал на манипуляции землян. Как оказалось, голову ядранина сжимал тонкий плёночный пузырь, игравший роль шлема, а приплюснутый широкий нос закрывал клапан, через который, наверно, поступал метан, заполнявший три четверти объёма станции. Ядране действительно являлись земноводными существами и достаточно долгое время могли обходиться без жидкости.
– Может, снять с него этот пакет? – неуверенно предложил Сингх.
– А если он задохнётся в нашем воздухе?
– Плёнку пока трогать не будем, – решил Руслан.
Привели пленника в чувство, просто пошлёпав ладонью по его землистым пухлым щекам.
Он было рванулся из лап «терминатора», удерживающего его в кресле, но сник, увидев перед собой землян.
– Будешь говорить? – на всякий случай спросил Плетнёв, упёршись в глаза ядранина тяжёлым взглядом.
Но тот не ответил, лишь сузил зрачки глаз, вертикальные, как у кошки.
Аккуратно надели яйцо программатора на голову пленника с серо-зелёной пупырчатой кожей. Убедились, что между плёнкой шлема и кожей находится тонкий слой жидкости: скафандр арвалиса был действительно заполнен какой-то жидкостью, возможно, жидким метаном, как предположил Шапиро. Но какими бы странными голова и лицо этого существа ни казались, отторжения они не вызывали, несмотря на отчётливо лягушачье строение черепа и узкие жёлтые глаза с вертикальным зрачком.
Шапиро пошутил по этому поводу:
– Красавец ты наш! Интересно, захотели бы наши проповедники трикстерофилии взять такого парня одним из генетических компонентов?
Руслан усмехнулся.
Земные трикстеры рождались не от пары мужчина-женщина, а от людей с тремя разными зиготами: мужчина плюс, мужчина минус, женщина плюс или женщина минус, женщина плюс, мужчина плюс.
Всеволод предлагал экспериментально соединить половые клетки людей и ядран, что в принципе не было уж такой безумной идеей.
В истории «усовершенствования человеческого рода» были известны случаи, когда земные «учёные» (особенно усердствовали в этом процессе китайцы и американцы) соединяли людей с козлами, львами и обезьянами либо выращивали обе формы половых отличий в одном теле, породив отряд так называемых посредняков (по сути – гермафродитов). Правда, «улучшения» породы не происходило (как и в случае с «нормальными» трикстерами), гении не рождались, на свет появлялись недолго живущие химеры.
Поскольку работать с ядранским программатором мог только Шапиро, он и занялся пленником, подсоединив к спиралевидным клеммам яйца антеннки-липучки персонального кванк-кейса из набора десантного спецоборудования, развернувший объёмный экран – виом.
В глубине виома родилось облачко искр, начиная формировать абстрактные геометрические фигуры.
Шапиро нацепил на ухо клипсу биосъёма, представлявшую собой беспроводной гаджет системы управления компьютером.
Фигуры в центре виома сложились в призрачный пульсирующий лягушачий рот.
– Что это? – удивился Плетнёв.
Физик рассмеялся.
– Моё творчество: перевод будет делать этот красивый ротик.
– Шутник, – осуждающе буркнул Руслан.
– Спрашивайте, он вас слышит.
Формулировать вопросы пленному ядранину не пришлось. Список был сформирован ещё на базе «Сокола», поэтому Руслан сразу начал с главного:
– Что делают твои соотечественники у чёрной дыры?
Рот лягушки в растворе виома поехал влево-вправо, послышался негромкий квакающий голосок:
– Строить… мост…
– Какой мост?!
– Устойчивость… трёхмерные… координат…
– Задавайте конкретно значимые вопросы, – посоветовал Шапиро. – Он понимает переводчика буквально. Обмениваются информацией ядране не на богатом русском языке.
– Куда ведёт этот мост?
– Сеть мгновенного транспорта…
– Что это за сеть?
– Квантовая связь метадоменов локальных вселенных…
– Что я говорил?! – взвился Шапиро, единственный из космолётчиков, кто понял истинный смысл сказанного. – Сеть существует! Она объединяет все метавселенные Мультиверса вроде нашей, как нервная сеть – нервные узлы тела человека!
Под взглядом Руслана физик успокоился.
– Хотя это и невозможно даже теоретически из-за вечно расширяющегося в темпе инфляции балка.
– Так он врёт? – удивился Эвелин.
– Не думаю, просто наша наука не дошла до создания окончательного варианта Теории Всего и, наверно, ещё многого не учитывает.
– В какой стадии находится процесс строительства моста? – продолжил допрос Руслан.
– Осталось построить хроноустойчивый вокзал…
– Вокзал?! – недоверчиво проговорил Эвелин.
– Очевидно, лингвер имеет в виду портал, – отозвался Шапиро, – через который можно попасть внутрь чёрной дыры… э-э, внутрь сети глобального метро Мультиверса.
– Где расположена ваша родина, планета?
Экран лингвера полыхнул синью, размывая силуэт лягушачьего рыла.
– Странно, он не знает, – пробормотал Шапиро.
– Глубоко в центре галактики или нет?
Вспышки той же сини.
– И этого не знает?! Ну а сколько цивилизаций объединяет их Великое Кольцо?
Тусклое мерцание вовсе размыло лягушачьи губы.
– Кого мы взяли в качестве «языка»?! – удивлённо и раздосадованно спросил Эвелин. – Может, эта тварь просто местный дворник? Обслуживает туалеты станции?
Шапиро почесал макушку.
– Минуту, я попытаюсь подкорректировать контент.
В шлюзе вспыхнул свет, начал мигать.
– Не копайся, Всеволод!
– Повторите вопросы.
– Где находится звезда ядран? Близко к центральной чёрной дыре или нет?
– Два… интервала… от перемычки… – с натугой изрёк лингвер.
– Он не знает наших мер, – быстро вставил слово Шапиро, – и не может оценить расстояние адекватно. Думаю, речь идёт о сотне световых лет, такова длина перемычки в балдже
[23].
– Сколько цивилизаций входит в Великое Кольцо?
Компьютер поиграл гитарными аккордами, перешёл на русский язык:
– Около двадцати… неточно…
– Сколько живых ядран на станции?
По виому рассыпались синие искры, восстановили лягушачьи губы.
– Три… м-м…
– Тридцать? Три сотни?
– Три… трое…
