Зейл принялся дергать цепи, прекрасно осознавая тщетность своих усилий. Тени приобрели красноватый оттенок свежей крови. Раздался монотонный напев, какой обычно предшествовал ритуалу жертвоприношения. В мыслях некроманта возникли незваные образы: уродливые мужчины и женщины в странных черных головных уборах и в облегающих мантиях со знаком зловещего арахнида на груди. Они орудовали кинжалами с зазубренными краями, а перед ними корчились целые ряды беспомощных, обезображенных жертв.
Затем Зейл все понял. Головные уборы были вовсе не головными уборами, а пауками, точно такими же, что контролировали тварей в склепе.
Он сильно замотал головой, пытаясь сосредоточиться только на кинжале.
Напев заполнил весь его слух. Сопротивляясь ему и отвратительным видениям, Зейл сделал свой голос громче, вновь и вновь повторяя заклинание призыва.
Дверь клетки без предупреждения отворилась, и на пороге камеры появился стражник, что приходил ранее. Удерживая лампу одной рукой, не снимая другую с рукояти меча в ножнах, мужчина склонился над пленником.
– Хватит! – прорычал он. – Прекращай болтать, или я вырежу твой язык! Замолкни, я сказал!
Зейл замолчал, но лишь потому, что теперь он в ужасе смотрел на то, что подсвечивала лампа на ближайших стенах.
Влага текла по камню… и Зейл почему-то знал, что это кровь тех, кого приносили в жертву в видениях. Она растекалась по полу и быстро распространялась по направлению к пленнику и ничего не подозревающему тюремщику.
– Убирайся отсюда! – призвал служитель Ратмы. – Торопись, пока еще не поздно!
– Да что на тебя нашло? – держа лампу, охранник проследил за его взглядом. – Боишься паутины или крыс?
Стражник смотрел прямо на разрастающуюся лужу крови, но явно ничего не увидел. Он даже шагнул к дальней стене, ненароком ступив на край жуткой лужи.
Убедившись, что в глубине камеры ничего нет, мужчина вновь повернулся лицом к Зейлу.
Как только он это сделал, из стены позади него проступила пара скелетообразных рук, пропитанных ихором. Пусть они не могли добраться до стражника, искривленные пальцы сжимались с нетерпением и жадностью. Еще одна пара рук высунулась с краю от первой. Затем еще одна…
– Ради твоей жизни и твоей души! – крикнул Зейл, не обращая внимания на гневное лицо стражника. – Уходи сейчас же!
Нахмурив брови, стражник оглянулся через плечо, но по-прежнему ничего не замечал.
Но Зейл видел, что теперь из стены торчало более сотни пар цепких жадных лап, к которым прибавились ужасные, разгневанные головы с ободранной плотью. Он слышал, как они верещали, проклиная тех, кто обрек их на вечные муки, принеся в жертву хозяевам извращенных жрецов.
Стражник внезапно ударил Зейла по лицу.
– Твои штучки на мне не сработают, волшебник! Лучше молись любому божеству, которому служишь, потому что, когда Церковь заполучит тебя, они…
И тут чудовищные когтистые руки смогли, наконец, дотянуться до ничего не замечающего солдата. Он разинул рот от удивления и ужаса, когда более дюжины рук схватили его за руки, ноги, горло и туловище…
А потом одним легким усилием разорвали несчастного стражника на части.
Скелетообразные руки разбросали по камере истекающие кровью части тела. Упавшая на бок лампа разбилась об пол, но все еще продолжала гореть.
Но Зейл увидел кое-что похуже этой кровавой расправы – то, что происходило за гранью мира смертных. Душа стражника – нечто дымчатое, смутно напоминающее человека – все еще оставалась в плену у нескольких рук. Они безжалостно потащили тень с широко раскрытыми глазами к стене, а затем бросили ее на кричащие черепа.
Как стая речных плотоядных рыб, на которых Зейл однажды наткнулся в Кеджистане, головы набросились на беспомощную душу, жадно пожирая ее.
И когда от души ничего не осталось, чудовища вновь обратили свое внимание на прикованного некроманта.
Лужа крови достигла Зейла. Вместо того чтобы растекаться дальше, кровь стала подниматься вверх по сапогам и одежде некроманта, обволакивая служителя Ратмы, словно намереваясь пленить его. Зейл почувствовал, как его ноги немеют. Он пнул отвратительную жидкость, но она липла к телу, подобно смоле. Хуже того, она была холоднее льда, и этот холод пробирал некроманта до костей.
Зейл мог бы позвать на помощь, но он понимал, что всякого глупца, что явится сюда, постигнет участь несчастного стражника. Служитель Ратмы беспомощно наблюдал, как чудовищные руки смыкаются на нем, и кровь продолжает течь вверх по телу…
Но когда скелетообразные конечности схватили Зейла, они не разорвали его на части. Вместо этого пара рук оторвала цепи от стены, устраняя последнее, что мешало им волочить человека ко ртам.
Челюсти черепов раскрылись широко и стремительно. Крики древних мертвецов и напев их палачей заполнили его уши…
Зейл бросил всю свою волю на призыв клинка.
Кинжал пролетел через открытую дверь и лег ему в руку. Ни секунды не медля, Зейл крутанул кистью, отрубая лишенные плоти пальцы, сжимающие его руку. Когда они отпали, некромант в плаще рассек отвратительный багрянец, что скрыл под собой нижнюю часть тела.
Громкость напева все нарастала и нарастала, крики превратились в слабый фон. Волна ледяного ветра заставила Зейла вздрогнуть. Он посмотрел на стену.
Появился еще один голодный череп – гигант, простершийся от пола до потолка. Он вытеснил остальных. Когда череп открыл огромный рот, Зейл увидел, что тот заполнен паутиной, в которой покоились иссушенные трупы. Они выглядели так, словно их высосали досуха. Только тогда некромант заметил, что этот череп имеет восемь глазниц.
Зейл пробормотал заклинание, и кинжал замерцал. Некромант коснулся клинком дьявольских рук, которые тут же выпустили его, будто обожженные прикосновением оружия.
Преисполненный надежды, Зейл погрузил кинжал в кровь. Прилив устремился назад, освобождая туловище и ноги.
Глядя на открытую дверь, служитель Ратмы откатился в сторону, и в этот миг из кошмарного рта вылетела густая белая субстанция.
Субстанция окатила Зейла с головы до ног. Она липла к нему так, как не могла даже кровь. Некромант изо всех сил пытался высвободиться, но клинок завяз.
– Зи Ай Одиссиан ментус! – прокричал Зейл в отчаянии.
Огромный череп вдохнул, втягивая паутину… а с ней и некроманта. Мгновение спустя, Зейл исчез в черной пасти.
Глава одиннадцатая
Зейл стремительно несся сквозь вихрь безумных звуков. Вопли, стоны, смех – все они били по его ушам, пока он не взмолился, желая оглохнуть.
Он продолжал крепко сжимать кинжал, отлично понимая, что это единственное, что стояло между ним и участью, намного хуже любой, какую он мог представить. Ритуальный клинок сверкал ярко, но оставался слабым утешением в этом ужасном царстве.
