Лера и Тоцкий переглянулись. Звучало подозрительно.
Ален взял с соседнего стола папку и начал доставать бумаги.
— Договор о помолвке, — объяснил он.
— Что вы собрались с ним делать? — насторожился Тоцкий.
— Порвать на глазах у дочери.
Так вот зачем сегодняшнее действо? Ольшанский чертовски последователен. Он заверял Корнелию, что не будет настаивать на браке Валерии и Тоцкого, и решил пойти дальше — просто уничтожить документ.
— Стойте! — возмутился Ян. — Зачем его рвать?
— Или сжечь? Ты что предпочитаешь, девочка моя? — Ольшанский улыбнулся и звякнул в колокольчик для вызова официанта. — Свечи нам! — потребовал у материализовавшегося работника.
— Дьер Ален, я настаиваю оставить документ в покое, — Тоцкий потянулся за бумагами.
— Нет, он будет сожжён, — Ольшанский издевательски скрутил листы в трубочку. — Моя девочка не станет невестой поневоле.
— Нет никакой неволи, дьер Ален. С чего вы взяли? — Тоцкий сменил тактику нападения тактикой убеждения. — Напротив, у нас взаимные чувства. Мы и пришли сюда сегодня рассказать о них.
Он накрыл горячей пятернёй руку Валерии и безапелляционно заявил:
— Мы с Лерой мечтаем о браке.
При этом глянул таким мечтающем о браке взглядом, что Станиславский стоя бы аплодировал. Даже Валерия чуть-чуть поверила, хоть и знала, что это только игра.
Ольшанский слегка был сбит с толку таким неожиданным поворотом событий, однако не настолько, чтобы оставить мысль сжечь документы. А официант, уже летел к столу с двумя увесистыми канделябрами с горящими свечами.
Он испарился так же быстро, как и появился — наверно, чуял, как накалена атмосфера.
Ольшанский незамедлительно предпринял попытку подпалить бумаги, но Тоцкий наглым резким выдохом задул свечу.
— Дьер Ален, документ отражает наше с Лерой общее желание, зачем вы хотите уничтожить его?
— А почему я должен верить вам, дьер Ян? — Ольшанский поднёс бумаги к другому канделябру, но Тоцкий с такой же наглой настойчивостью задул и вторую свечу.
— А потому, дьер Ален… — он начал фразу так напористо, будто у него есть железобетонный аргумент.
Ольшанский аж застыл в ожидании. Лере тоже очень интересно было, что же Тоцкий выдаст.
— …потому, что у нас с ней… страсть!
Последнее слово было произнесено так страстно, что Ольшанский даже подпрыгнул.
— Неукротимая! — добавил Тоцкий, чтобы усилить эффект. — Хотите доказательств?!
Вечер переставал быть томным. И как это он собрался неукротимую страсть доказывать? Когда они шли на этот ужин, Лера почему-то представляла, что их игра будет заключаться в милых ухаживаниях, типа: налить ли тебе сока, дорогая? не хочешь ли ещё немного зелени, милая? А здесь не ужин, здесь коррида!
— Хочу не доказательств, — Ольшанский скрутил документы так, что это была уже не трубочка, а стержень. — Хочу, чтобы моя девочка сказала, чего хочет она.
Взгляды двух разгорячённых мужчин устремились на Леру…
Глава 48. Получилось!
Взгляды двух разгорячённых мужчин устремились на Леру.
Тоцкий всем видом показывал, что, мол, её очередь вступить в игру и продолжить начатый им спектакль. В его глазах светилось что-то горячее, ироничное и наглое в духе: что я, зря старался?
Что и говорить, старания ему удались. Выглядел убедительно.
Валерия собиралась отыграть не хуже него. Ей было ради чего стараться. Она видела на лице Ольшанского не до конца отцветшие синяки. А сколько их ещё будет, если Корнелия права? И хоть Лера была почти на сто процентов уверена, что ведунья лукавит, но нужно было в этом убедиться. Заставить Ольшанского поверить, что они с Тоцким начали планомерное движение к браку, и посмотреть, угомонится ли в таком случае его магия? Или ей нужно совсем не это?
Сегодня Ален показал, что готов ради дочери на многое. Вот и Валерия ради него постарается. Уж она отыграет спектакль так, что у Ольшанского и тени сомнений не останется.
— Дьер Ален, всё, что сказал Ян, чистая правда, — произнесла она пылко. — Мы действительно мечтаем о браке.
Она порывисто схватила руку Тоцкого.
— Мечтаем так сильно, что… потеряли сон.
Кажется, неплохо получилось. Реалистично. Особенно, что касается сна. Уже которую ночь Лера из-за Тоцкого не досыпает. Позавчера ездили к Корнелии спрятать жучок, вчера — к нему в особняк подслушивать.
Лерина реприза произвела впечатление на обоих мужчин. Тоцкий выглядел довольным, Ольшанский — сбитым с толку.
— Девочка моя, не верю ушам своим. Ты действительно хочешь замуж?
— Ночей не сплю — мечтаю! — с чувством произнесла Лера и глянула на Тоцкого вопросительно: не переиграла?
— Я тоже с нетерпением жду того счастливого дня, когда нас свяжут узы брака, — подлил он масла в огонь. — Дьер Ален, ваша дочь — сущий ангел!
Лера с трудом сдержала улыбку. А Тоцкий вдохновенно продолжал:
— Безупречная невеста. Я считаю, мне несказанно повезло!
После этой фразы он неожиданно решил перейти от возвышенного к обыденному:
— Не хочешь коктейль, милая?
— Хочу, — у Леры давно в горле пересохло, — …милый.
Она сама себе поразилась, как у неё получилось назвать Тоцкого милым. Этот дьявол какой угодно: коварный, наглый, ладно, красивый, ладно, адски привлекательный, но только не милый. Однако ради успеха их сегодняшней игры, она и не такое способна.
Он наполнил бокалы: свой, Лерин, и даже Ольшанскому плеснул. И тут же начал и тарелки наполнять.
Ален к этому моменту уже не выглядел настороженным. Он отложил свёрнутый в трубочку договор, откинулся на спинку стула и неспешно потягивал напиток. Поверил спектаклю? Нет, слишком он хитёр, чтобы так сразу купиться.
Какое-то время ужин проходил вполне мило. Разговор о помолвке был поставлен на паузу. Будто участникам корриды требовалась передышка для восстановления сил перед решающей схваткой. Лере даже удалось червячка заморить, пока мужчины увлечённо беседовали о недавнем чемпионате по гольфу.
Официанты осмелели и вновь принялись сновать, меняя блюда, стараясь угодить гостям.
В какой-то момент у Ольшанского сработал мобильный кристалл и он, извинившись, встал из-за стола и вышел с террасы.
Как только он исчез из поля зрения, Лера и Тоцкий начали заговорщики переговариваться.
— Как думаете, дьер Ян, он нам поверил? — прошептала Валерия.
— Не уверен.
Вот и Лера уверена не была.
— Мне кажется, он близок к тому, чтобы принять всё за чистую монету, — предположила она, — но нужен ещё какой-то неоспоримый весомый аргумент.
