Джоанна наклонилась ко мне через стол и отодвинула в сторону бутылку с колой, чтобы посмотреть на меня в упор.
— Ты по-прежнему собираешься разыскивать свою мать, даже зная, что может произойти с миром, если ты ее найдешь?
— Да, это было откровение. У меня теперь много пищи для размышлений.
— Ты не ответил на мой вопрос.
— Знаю. Послушай, я вообще не собираюсь оставаться на Темной Стороне, как только закончу дело. Я уехал из этого сумасшедшего дома пять лет назад, и у меня были на то причины. Причины, которые в силе до сих пор. Но… это опасное, жуткое место все больше и больше начинает казаться мне домом. Словно я здесь нужен. В твоем безопасном и нормальном мире для меня не нашлось места. Во всяком случае, у меня такое ощущение, словно здесь я могу быть по-настоящему полезен. Что я могу… что-то здесь изменить.
— Что правда, то правда, — съязвила Джоанна. — Ты можешь очень многое здесь изменить.
Я стойко выдержал ее взгляд.
— Скажу одно: я не настолько интересуюсь своей матерью, чтобы из-за нее рисковать будущим всего мира.
— Все может измениться.
— Да, может. На Темной Стороне все возможно. Лучше пей свою колу, Джоанна, и не думай об этом.
Группа «Сумасшедший мир» Артура Брауна уже закончила исполнять «Огонь», когда Джоанна достаточно успокоилась, чтобы задать следующий вопрос.
— Я хочу, чтобы ты ответил мне откровенно, Джон. Как ты думаешь, Кэти жива?
— У меня нет оснований предполагать обратное, — заверил я. — Мы знаем, что еще совсем недавно она была жива. Последний раз мой дар поймал ее изображение, отпечатавшееся всего несколько дней назад. Кто-то или что-то позвало ее на Темную Сторону, но у нас нет фактов, подтверждающих, что ее позвали со злыми намерениями. Правда, нет и фактов, подтверждающих обратное, но, когда бредешь на ощупь в темноте, разумнее надеяться на лучшее. Во всяком случае, пока не появилась явная опасность. Поэтому будем считать, что она жива. Нам нужна надежда.
— Надежда? Здесь? — удивилась Джоанна. — На Темной Стороне?
— Именно здесь, — многозначительно сказал я. Теперь я положил ладонь на ее руку. Нашим рукам было хорошо вместе. — Я сделаю для тебя все, что смогу, Джоанна. И я не сдамся, пока есть хоть тень надежды.
— Верю, — ответила Джоанна. — У тебя доброе сердце, Джон Тейлор.
Мы долго смотрели друг другу в глаза и улыбались. Каждый из нас верил другому даже больше, чем самому себе. Я знал, что это неправильно.
«Никогда не вступайте в личные отношения с клиентом», — написано крупными буквами на первой странице пособия «Как стать частным детективом», сразу же под строкой «Старайтесь получить большую часть оплаты наличными, на случай если клиенту закроют счет». А еще там говорится: «Не ищите Мальтийского сокола, иначе наплачетесь».
Я не дурак. Я читал Раймонда Чандлера. Но в тот миг мне было все равно. И все же для очистки совести я сделал еще одну попытку.
— Тебе еще не поздно отказаться от участия в расследовании. Ты уже достаточно натерпелась. Оставайся здесь, а я пойду на улицу Блейстон один. В кафе ты будешь в безопасности.
— Нет, — не раздумывая, отказалась Джоанна и вынула руки из моих ладоней. — Я должна. Я должна там быть, когда ты выяснишь… что случилось с моей дочерью. Я должна знать правду. И она должна знать, что она мне небезразлична, что я готова ради нее на все. Черт подери, Джон, я заслужила право там быть!
— Конечно. — В глубине души я гордился ею. — У тебя есть на это полное право.
— Подумать только, Джон Тейлор, — раздался вдруг бодрый голос. — Я просто не мог поверить, когда услышал, что ты здесь объявился. Считал, что ты умнее.
Я узнал говорившего и поэтому не торопился обернуться. Подкрасться ко мне незаметно могут немногие. Совершенно ясно, что за моей спиной стоит Уокер собственной персоной.
Да, так и есть, это он. Настоящий горожанин от макушки до пят, энергичный, стильный и искушенный; красивый, хотя и несколько полноватый, а его улыбка и глаза еще холоднее его сердца. Сейчас ему, должно быть, уже под пятьдесят, но он любому дал бы сто очков форы. Такие, как он, не успокаиваются с годами, а становятся только хитрее. Его роскошный костюм был прекрасно сшит, и он с большим изяществом приподнял шляпу, приветствуя Джоанну.
Я в упор воззрился на него.
— Как ты узнал, где меня искать, Уокер? Я случайно сюда заглянул.
— Я все про всех знаю, Тейлор, пора бы тебе запомнить.
— Джон, кто этот субъект? — осведомилась Джоанна, и я готов был благословить ее за то, что в ее голосе слышалось абсолютное безразличие.
— Наверное, стоит представить меня твоей клиентке, — предложил Уокер. — Мне бы очень не хотелось, чтобы между нами возникли недоразумения.
— У вас галстук сбился, — заметила Джоанна, и мне захотелось ее расцеловать.
— Это Уокер, — представил я. — Если у него и есть имя, оно никому неизвестно. Возможно, даже его жене. Он выпускник Итона и отставной гвардеец, как и все люди его круга. В его характеристике говорится, что он коварный, ненадежный и опасный, как акула в бассейне. Уокер представляет городские власти. Только не спрашивай, какие именно власти, он не отвечает на подобные вопросы. Могу лишь сказать, что он способен запросто выкинуть отсюда и тебя, и меня, и никто никогда больше нас здесь не увидит. Если только он не заинтересован в том, чтобы каким-то образом нас использовать. Он любит играть человеческими жизнями под девизом сохранения статус-кво.
— Я поддерживаю баланс сил, — охотно подтвердил Уокер, стряхивая невидимую пылинку со своего безупречного костюма. — Кто-то должен этим заниматься.
— Никто не знает, перед кем или перед чем отчитывается Уокер, — продолжал я. — Перед правительством, церковью или армией. Но в случае необходимости он может вызывать поддержку от любой из этих сил, и поддержка всегда является молниеносно. Его слово — закон, и он заставляет выполнять свои распоряжения любой ценой. Всегда безупречно опрятный, бесконечно обворожительный, но ему нельзя доверять. Он всегда появляется неожиданно. Никогда не знаешь, в какой момент он вынырнет из тени, улыбающийся и остроумный, чтобы плеснуть масла в огонь, а иногда — чтобы затушить пожар. У него дар получать ответы на все свои вопросы, никто не может ему отказать. Рассказывают, что однажды Уокер заставил труп на прозекторском столе сесть и побеседовать с ним.
— Ты мне льстишь, — вставил Уокер.
— Как видишь, он ничего не отрицает. Уокер может призывать силы любого уровня, у него есть власть, но нет ответственности. А еще нет совести. Здесь, где слова Свет и Тьма имеют особый смысл, он умудряется всегда оставаться серым, как любой хороший государственный служащий.
— Это дело долга и ответственности, тебе такого просто не понять, Тейлор.
— Уокер не одобряет людей моего типа, — продолжал я, не обратив внимания на его замечание, — независимых агентов, которые считают, что сами могут решать свою судьбу и отвечать за свою душу. Он уверен, что мы мутим воду. Его нечасто можно увидеть в общественных местах. Он предпочитает оставаться в тени, чтобы не было заметно, кто именно дергает за веревочки. Он может использовать абсолютно каждого с его ведома или без, чтобы самому не пришлось пачкать руки. А если кто-то из его внештатных агентов погибает, что ж, всегда можно найти других. Для Уокера цель оправдывает средства, а цель его в том, чтобы Темная Сторона и ее обитатели не общались с другими мирами.
