Уокеру хватило любезности сначала обдумать ответ.
— Видишь ли… Может наступить день, когда все зло, весь разврат и все искушения разом прорвут пределы Темной Стороны и затопят окружающий мир.
— Думаешь, это будет так уж плохо? Люди познакомятся с реальным положением вещей, поговорят с Могущественными, Владыками и Предвечными, которые правят миром за сценой… Узнав правду, они получат шанс сделать мир лучше.
— Не верю. Этот с виду здоровый, с виду трезвый мир, где царствуют причинно-следственные связи, достаточно плох сам по себе. Если все эти фанатики, террористы, честолюбцы и благодетели рода человеческого поймут, каковы на самом деле ставки, они от своего мира камня на камне не оставят. Они не остановятся, пока не перегрызут друг другу глотку.
— Ты не всегда был таким циником, Генри.
Пока беседа в «Плакучей иве» шла своим чередом, Сладкая Отрава настроила систему обзора, чтобы показать нам прошлое.
Подача материала была очень деликатной, мысли и образы посещали наши головы будто сами собой. Тысяча девятьсот шестьдесят седьмой год, по одной из улиц Темной Стороны идут трое молодых людей, смеются, болтают и толкаются от избытка жизненных сил: Генри Уокер, Чарльз Тейлор и Марк Робинсон. Я сразу узнал Уокера — не так уж сильно он изменился. Вот только одежда его поразила меня — молодой Уокер был настоящим денди. Он выступал как павлин, сверкающий всеми цветами радуги: лучшие вещи с Кингз-роуд, узкие темные очки и грива темных вьющихся волос. Он выглядел как юный бог, слишком совершенный для этого грубого мира.
Марк Робинсон, ныне Коллекционер, уже тогда был фанатом Элвиса Пресли. Получалось у него очень убедительно, вплоть до приглаженных темных волос и презрительного оскала. Черная кожаная куртка, перегруженная цепями и молниями, звякала на каждом шагу. Этот шагу не мог ступить спокойно — то отставал, то забегал вперед, а в безвыходном положении подпрыгивал на месте. Ему было весело, он считал свои планы выверенными на годы вперед.
Чарльза Тейлора я признал не сразу. Фотографий отца у меня не сохранилось. После ухода матери он все выбросил или сжег. В шестьдесят седьмом году он был моложе меня нынешнего и совсем не похож на меня. Он также не походил на своих колоритных друзей: темный костюм-тройка, галстук и короткая стрижка. Чисто выбрит, как и подобает рядовому менеджеру в большом городе, одному из многих. Но по-настоящему поразила меня аура свободы и счастья, которая объединяла друзей. Никогда раньше не случалось мне видеть отца счастливым.
Шестьдесят седьмой был годом перемен для Темной Стороны, как и для всего мира Трое молодых людей с блестящим будущим тоже собирались внести свою лепту.
Они добрались наконец до заведения под стать их амбициям: гриль-бара «Полет ястреба». Бар сгорел (сжег себя сам?) в семидесятом году, так что своими глазами я его не видел. Теперь это призрачный бар с реальными посетителями. Надо сказать, тот, прежний бар мало отличался от призрачного: те же кислотные цвета, тот же неон, та же психоделическая краска и те же плакаты, до того яркие, что глаза лезут на лоб. Мне казалось, я различаю знакомую смесь запахов: кофе, благовонные палочки, сомнительные сигареты и дорогая парфюмерия. Музыкальный автомат играл новейшую музыку, а за пластиковыми столиками располагались знакомые всем — по шестьдесят седьмому году — лица: от таинственного Орландо до Странствующего Доктора с новой компанией. Уокер, Робинсон и мой отец широко улыбались присутствующим, но никто на них особого внимания не обратил. Оно и не удивительно: что они собой тогда представляли? Один будет управлять Темной Стороной, другой превратит ее в дорогую коллекцию, и третий наложит на нее проклятие.
Так что молодые люди торопливо заняли последний столик в дальнем углу, заказали жующей резинку официантке кофе и погрузились в последний специальный выпуск журнала «Оз» для Темной Стороны. Чарльзу не удалось почитать спокойно: Марку срочно понадобилось узнать, напечатано ли его письмо о том, что президента Кеннеди на самом деле убил Элвис Пресли. Уокер, конечно, уже прочитал номер от корки до корки. Он всегда успевал первым.
Мы внимательно слушали. Несмотря на свой оптимизм, молодые люди проявляли нетерпение: блестящее будущее явно не спешило навстречу. Всё решают те, кто не заинтересован в переменах, кому выгоден порядок вещей, сложившийся в течение десятилетий, а еще лучше — столетий. Мода поверхностна, порок всегда в моде, и тех, кто наверху, устраивает статус-кво. Чтобы навязать изменения, нужна власть, и молодежь готова ее захватить — для общего блага, разумеется. Освобожденный разум и век Водолея! В шестьдесят седьмом нетрудно было оставаться идеалистом.
С журналом закончили, пришло время показать себя. Марк уже тогда был коллекционером, и сегодня ему не терпелось продемонстрировать нечто особенное. Воровато оглядевшись, Марк выложил на стол свежую находку. Генри и Чарльз с сомнением посмотрели на картонную коробку, полную пожелтевших рукописных листков.
— Надеюсь, это не Росуэлл
[10] — скривился Уокер. — Слышать больше не могу о Росуэлле! Если бы там и в самом деле что-то было, мы бы узнали и так.
— Во-первых, я тебе представлю доказательства! — запальчиво возразил Марк. — Я знаю парня, лично знакомого с человеком, который видел, как снимали на пленку вскрытие пришельцев… Правда, тот же умник говорит, что через два года мы высадимся на Луне, но…
— Так что же ты нашел, Марк? — спросил Чарльз терпеливо. — Что-нибудь полезное?
— Этим можно кого-нибудь шантажировать? — Уокер задумался, глядя мимо коробки. — Всегда хотел попробовать свои силы…
Марк хищно улыбнулся, придерживая бумаги одной рукой, будто боялся, что их украдут.
— Это, друзья мои, золотая жила! Неопубликованная рукопись единственного и неповторимого Алистера Кроули, он же Маг, Великий Зверь и Величайший Грешник в мире — если верить газетам, чего я обычно не делаю. Но Кроули стоит своей славы. Опытные люди всегда говорили, что его лучшие или, вернее сказать, худшие вещи так и остались неопубликованными. Впервые эта рукопись была предложена издателю несколько лет назад, когда Кроули отчаянно нуждался в деньгах, но интереса не вызвала. Кроули вышел из моды, и газеты им больше не интересовались. В конце концов один из экземпляров осел в редакции «Интернэшнл таймс», и я выменял его у младшего редактора на колоду карт «Марс атакует!». В отличие от большинства идиотов, в чьих руках побывала рукопись, я прочитал все, от первой страницы до последней, и скажу вам, друзья: это ответ на все наши молитвы. Средство достижения наших заветных целей.
— Красиво говоришь, мне бы так, — вздохнул Генри. — Но нельзя ли конкретнее?
— В одной из глав описан исключительно сильный магический обряд, или Работа, как он называет его. Кроули начал Работу, но не осмелился завершить. Трусом же, прошу не забывать, он никогда не был. Он хотел призвать и подчинить своей воле одно из самых могущественных существ, но бросил это занятие и сбежал, когда понял, кого призывает. Оставил прекрасный дом на берегу озера в Шотландии, чтобы никогда больше не возвращаться… «Прекрасная и грозная» написал он впоследствии, но подробно объяснять не захотел.
