Мать улыбнулась. Думаю, она лишь хотела меня успокоить и ободрить, но улыбка вышла угрожающая, как у большой кошки, примеривающейся к жертве.
— Не молчи, Джон, пожалуйста! Поверь, нам есть о чем поговорить до прихода Уокера. Я уже объяснила, зачем притворилась леди Удачей. Начать расследование без этой маски…
— Расследование? А зачем? И при чем тут я? Зачем задавать вопросы, на которые ты знаешь ответы? И кому… Не понимаю.
— Надо было растормошить как можно больше народу, заставить всех думать и говорить о началах Темной Стороны, о ее предназначении, о том, что изменилось за прошедшие века. И еще нужно, чтобы ты мог объяснить всем и каждому, почему и с кого все началось. Тогда они поймут смысл моего возвращения. — Мать не сводила с меня глаз, улыбка стала еще шире. — Я вернулась, Джон. Столько лет прошло… неужели ты не рад?
— Ты меня бросила.
Она пожала плечами:
— Это было необходимо. И я не сомневалась, что ты выживешь. Как-никак мой сын.
— И где же ты была столько лет?
— В разных концах Темной Стороны, под разными личинами — я изучала положение дел. Темная Сторона сильно изменилась. Гораздо сильнее, чем предполагалось. Никто не ожидал ни этого мрака, ни этой… безвкусицы.
— Ты меня любила?
Я и не подозревал, что способен задать такой вопрос. Слова вырвались сами собой.
— Конечно. Поэтому я и оставила тебя с отцом. Ты сохранил человеческую природу и невинность — хотя бы на время.
— Но кто же ты такая?!
— Я — Лилит. Первая жена Адама, не пожелавшая признать его превосходство и изгнанная из рая. Разумеется, это лишь притча, способ упростить чересчур сложную реальность. Ты ведь не думаешь, что я и правда так выгляжу? Еще одна маска, надетая в память о прошлом, не более того. Будучи твоей матерью, я выглядела именно так, Джон.
— Фенелла Дэвис, — выговорил я или только подумал. Лилит? Моя мать — библейский миф?
— Совершенно верно.
Выглянув из-за моего плеча, подал голос Безумец:
— Лилит — не более чем проекция в наш ограниченный мир особой колоссальной сущности. Это тело — кукла, перчатка, надетая для удобства. На самом деле она… ее…
Тут он остановился, не найдя подходящих слов. Вполне возможно, в нашем нехитром рациональном языке нужных слов и не было никогда. Видеть Безумцу дано многое, но сказать — не больше, чем любому из нас.
Безумец замолчал и заплакал. Его затрясло, и вслед за этим заходило все вокруг, как при землетрясении. Между выгибающихся каменных стен, на уходящем из-под ног полу затанцевали столы и стулья. Заиграли переливы странного света, зазвучали непонятные звуки. Расстояния уменьшались и увеличивались, вещи казались близкими и далекими одновременно, а направления непредсказуемым образом менялись. Когда Безумец утрачивает связь с реальностью, реальность вокруг него сама лишается связности. Сквозь пол вновь пробился дуб Мерлина, достал ветвями до потолка и тут же превратился в башню из выбеленных временем костей; еще мгновение — и все пропало. По полу зазмеились трещины, из глубины которых смотрели гигантские глаза, а на самой границе восприятия скреблись странные твари. Твари, которым очень хотелось воплотиться.
— Довольно! — прозвенел голос Лилит, и все пришло в норму.
Воля моей матери оказалась великой стабилизирующей силой: успокоился не только мир вокруг, но и сам Безумец. Он не только перестал дрожать и плакать, но даже порозовел.
— Ты видишь то, чего смертным видеть не полагается. — Лилит смотрела на Безумца не без теплоты. — Вас сотворили не для таких вещей. Давай я заберу ненужное знание — верну тебе право на невежество и счастье.
— Не надо! — с неожиданной твердостью отказался Безумец. — Горькая правда лучше сладкой лжи.
— Но правда убивает тебя, — возразила Лилит.
— Нет. Я привыкаю.
Меня последнее сообщение встревожило. Громко откашлявшись, я заговорил легко и непринужденно:
— Значит, ты Лилит. Я знаю кое-что о тебе. Старый Пью рассказал, когда был моим учителем.
— Слепой Пью? — оживился Алекс. — Викарий-вольнодумец? Христианский террорист? Он еще жив?
— Жив, жив… — успокоил его я. — Только не перебивай меня больше, не то мамочка превратит тебя в куклу для чайника.
Алекс немедленно отобрал у меня пустой стакан.
— Все, хватит! В пьяном виде ты представляешь собой угрозу для общества, Джон.
В другое время я бы с ним поспорил, но только не сейчас.
— Считается, что после изгнания из рая ты была низвергнута в ад, где совокуплялась с демонами и рождала свирепых чудовищ, рыскавших по миру…
— Я была молода, — улыбнулась Лилит. — Ты же знаешь, как это бывает, Джон. В юности бунтуешь, а потом всю жизнь приходится жалеть. Я повзрослела и решила разобраться, что к чему; долго блуждала на разных уровнях реальности, пока не выбрала мир людей. Нельзя сказать, что тогда люди много значили: хватало магических сил и созданий куда более внушительных, а каждую минуту рождалось по легенде. Я сама создала Темную Сторону — мир внутри мира — на том месте, которое римляне потом назвали Лондиниумом. Интересный народ эти римляне, самая дикая форма цивилизации. Некоторые из них поклонялись мне; я не возражала А теперь слушай внимательно, Джон, я дошла до сути дела. Темная Сторона была задумана и создана как территория, в дела которой ни небеса, ни преисподняя не могут вмешиваться. Война между добром и злом идет повсюду, но только не на Темной Стороне. Можно сказать, это единственное по-настоящему свободное место на земле. Вышло, правда, не так, как я хотела, но что поделаешь, жизнь есть жизнь… Создание нового мира отняло у меня много сил. Пользуясь случаем, самые серьезные мои противники объединились и вытолкнули меня в лимб. Мне пришлось покинуть реальный мир, а крупные игроки тех времен получили свободу, в том числе и от моих планов. Я не держу на них зла. Почти все они не дожили до сегодняшнего дня. Да и лимб — не самое скверное место для ссылки. Его и местом-то назвать трудно, поскольку там бытие на уровне возможности: идеи предметов, лишенных формы, ждут воплощения.
— Вроде Перворожденных? — спросил я, больше из вежливости.
— Нет, конечно. По сравнению со мной Перворожденные — как рисунки мелом на доске. Но абстрактная идея сама по себе бессильна и ничего не может. Покинуть лимб мне удалось только тогда, когда кто-то открыл выход снаружи. Не для меня, правда, но ничего… Дорогу открыли для номады по имени Бабалон, олицетворяющей женское начало. Мне не составило труда занять ее место. Кто-то из участников ритуала сделал ошибку, которой я и воспользовалась, после чего обратно в лимб меня уже не загнать. Тут бессильны и Могущественные, и Владыки. Я упрятала свой дух в идеализированное тело, образ которого весьма кстати нашелся в сознании моих незадачливых освободителей, и постаралась исчезнуть. Во-первых, мне хотелось спокойно посмотреть, что изменилось за время моего отсутствия. Во-вторых, ни к чему было привлекать внимание врагов. Я сумела пережить многих, но не всех, и требовалось время, чтобы набраться сил. Окончательно восстановившись, я разыскала самого толкового из тех, кто по ошибке призвал меня в этот мир, того, кому открылась хотя бы часть истины — и родила от него сына. Ребенок привязал меня к реальности. Меня тогда звали Фенелла Дэвис… Детей у меня раньше не было. Плоть от моей плоти, дух от моего духа… Очень хотелось посмотреть, что из тебя получится. К тому же мне понравилось быть человеческим существом и матерью. Это роль, для которой меня когда-то сотворили. А потом Чарльз узнал. Кто-то рассказал ему; до сих пор не знаю кто. Пришлось сорваться с насиженного места и исчезнуть — ради тебя. Если бы мои противники заподозрили, кто ты такой, тебе пришел бы конец. Сам Чарльз, разумеется, не стал бы болтать — человека, вернувшего в мир Лилит, неизбежно нашла бы скорая и верная смерть. К тому же он не сомневался, что найдет способ отправить меня обратно. Но твой отец оказался в полном одиночестве: Генри к тому времени забрался слишком высоко, а Марк тоже не обрадовался бы — ведь именно он нашел когда-то Фенеллу Дэвис. Чарльз не мог доверять никому — даже собственному сыну. Бедный Чарльз… Я так и не знаю, кто рассказал ему. Но кто бы это ни был, он молчит — знает, что я сделаю с ним, едва он объявится… Но сегодня я наконец так же сильна, как раньше! Крупные игроки, напротив, ослаблены войнами ангелов; я всегда знала, что Нечестивый Грааль расшевелит это болото. Для меня настало время сделать Темную Сторону такой, какой ее задумали. Она должна стать проще и чище. Без сомнения, погибнет много народу, но нельзя приготовить омлет, не разбив яйца!
