Течение времени возобновилось, и Мерлин с Лилит уставились друг на друга. Все затаили дыхание. Ну как же: единственный сын дьявола и первое создание Господне. В конце концов Мерлин поклонился Лилит и растаял. Алекс за стойкой плакал от облегчения.
Последние боевые маги вновь открыли огонь по Грешнику и Сладкой Отраве. Им нужно было на ком-нибудь отыграться, но нападать на Лилит они не решались. Особенно после того, как ей поклонился сам Мерлин. Грешник все так же прикрывал собой возлюбленную; тело его понемногу истончалось, поглощая энергию заговоренных пуль и заклинаний, но он не двигался с места, защищая суккуба, и не отвечал на удары. Грешник уже потерял все — кроме любви и решимости поступать по правде. Сладкая Отрава смотрела на Уокера умоляюще, но тот отвечал ей спокойным взглядом. Дело есть дело, неприятное, но необходимое, и он доведет его до конца.
Грешник держался, понемногу рассыпаясь под ударами, чтобы Сладкая Отрава не лишилась своего тела, без которого ей придется стать лишь еще одной душой, обреченной на вечные муки. Допустить такого он не мог и потому терпел адскую боль и ужас окончательного уничтожения. Любовь превыше всего.
Пуля за пулей сдирали плоть с его ребер, но он лишь кряхтел, сдерживая крик, чтобы не терзать сердце возлюбленной. Заклинания прожигали насквозь, с каждой секундой от него оставалось все меньше и меньше. Грешник знал, что, когда тело его окончательно исчезнет, он превратится в неприкаянного духа, отвергнутого и небесами, и преисподней. Со временем дух растворится, будто его никогда и не было. Он еще мог спастись, бросив возлюбленную, но тот, кому посчастливилось найти настоящую любовь, скорее умрет сам, чем позволит ей погибнуть.
И Сладкая Отрава все понимала. Грешник выстоит до конца ради нее. Может ли она допустить его гибель, позволить ему пожертвовать собой? Сладкая Отрава сделала шаг вперед и прикрыла Грешника своим телом. Теперь она постигла значение любви и самопожертвования.
Уже воцарившаяся в баре мерзость запустения утонула в свете, подобном солнечному. Сладкая Отрава вспомнила наконец, кем она была до падения. Зло сгорело, преображенное силой любви, и она стала ангелом, готовым занять свое законное место на небесах. Мы отвернулись, потому что глазам было больно смотреть, и только слушали шелест могучих крыльев.
— Отныне место твое со мной в раю, — услышал человек, которого звали Грешником. — Сегодня нас обоих нашли достойными.
Чудесный свет вспыхнул еще ярче, затем погас. Бывший демон и бывший грешник исчезли.
Потрясенные, мы долго не могли пошевелиться. Уокер пришел в себя первым и указал на меня боевым магам. Все правильно: если меня уничтожить, Лилит лишится якоря в реальности, и тогда, возможно, ее удастся изгнать из мира еще раз.
Я выпрямился, насколько позволял нож в спине, и приготовился умереть достойно, улыбаясь в лицо врагу.
Безумец, про которого мы совсем забыли, выбрался из-за стойки. На наши обеспокоенные взгляды он ответил звучным, здоровым смехом.
— Когда положение становится невыносимым, его надо изменить, — предложил он.
Его воля собралась в кулак и взяла под контроль окружающую реальность. Мгновенно лишившись силы, боевые маги стали беззащитными. Онемевший Уокер едва удержался на ногах, а нож в моей спине исчез, как и нанесенная им рана. Безумец повернулся к Лилит, и она выставила перед собой руку, будто защищаясь.
Конечно, даже Безумец во всей своей мощи не мог ее уничтожить, но, похоже, они боролись на равных. Он пытался изгнать Лилит, она сопротивлялась. Не дожидаясь, чья возьмет, я снова применил свой дар и вывел ее отсюда тем же путем, каким она проникла в «Странных парней».
Лилит исчезла, но материнский голос еще некоторое время звучал в моей голове.
— Мы еще увидимся, Джон. Я всегда хотела иметь такого сына. Нам предстоят великие дела.
Все ушли… Лилит, Мерлин, Грешник, Сладкая Отрава, несчастная Сьюзи. Давно в баре не бывало так тихо. Хорошо Безумцу: свернулся калачиком перед стойкой и крепко спит. Уокер, без своих бойцов ставший почти безопасным, подошел к нему поближе.
— Вечно так выходит: главный вред от тех, кого не принимаешь всерьез. Интересно, в каком состоянии он проснется?
— Здоровым, скорее всего, — ответил я. — Думаю, в последнем рывке ушла вся его сила — и все безумие. Надеюсь, он сможет забыть то, что когда-то увидел, и останется жить среди нас.
— Ты всегда был оптимистом, Джон. Для меня это, увы, непозволительная роскошь. — Уокер смотрел на меня очень холодно. — На Темной Стороне у тебя не осталось больше друзей, не так ли? Здесь ты опасен для каждого. Все мы теперь твои враги.
— Это еще мягко сказано.
Уокер неторопливо кивнул, приподнял на прощание котелок, взглядом приказал своим людям выходить и последовал за ними. Тело Пью они забрали с собой. Алекс выбрался из-под стойки, скорчил вслед уходящим рожу, прсле чего глубоко вздохнул, скорбно глядя на уничтоженную мебель.
— Придется звать сестер Колтрейн, хоть и придется платить сверхурочные. Без них я эту мерзость никогда не разберу. Что будешь делать, Джон?
— Мне теперь не миновать Башни Времени. Придется добраться до самой ранней развилки в истории Темной Стороны, разыскать тех, кто знает, как остановить мою мать Лилит. Я использую любое оружие, любое знание, чтобы предотвратить то будущее, которое она нам готовит.
Алекс скептически фыркнул, думая о своем:
— Как ты думаешь, это и правда была Сьюзи?
— Одна из версий ее будущего, возможно. Но я никогда не допущу, чтобы с ней такое случилось. Я не позволю ей пострадать от кого-либо. Даже от меня самого.
— По крайней мере, теперь мы знаем, чей ты сын. Лилит — кто бы мог подумать!
— Она не моя мать, — сказал я. — Она никогда не была моей матерью.
