— Вы знаете Коллекционера лично? — спросила Бетти. — Вот как вы узнаете, где он скрывается?
— Я обо всем знаю, — сказал Уокер. — Это моя работа.
— Вы знаете, где находится офис «Необычного Исследователя»?
— Да.
— Ох — сказала Бетти Божественная. — Тогда мне лучше связаться с помощником редактора и передать ему, чтобы смягчил завтрашнюю передовицу.
— Я бы так и сделал, — сказал Уокер, и перевел взгляд на меня. — Я не могу сказать, какой прием тебе устроит Марк. Возможно, трое из нас и работали вместе, чтобы положить конец войне Лилит, но я бы на твоем месте не рассчитывал из-за этого на особое отношение. Его коллекция это все, что действительно имеет для него значение. Он проделал долгий путь от человека, которого мы с твоим отцом когда-то знали. Не поворачивайся к нему спиной, задумался.
— Могу я сказать, что ты послал меня?
Уокер пожал плечами.
— Если думаешь, что это как-то поможет. Найди запись, Джон. И если у тебя есть хоть капля здравого смысла, уничтожь ее.
— «Необычный Исследователь» имеет исключительные права на запись загробной жизни, — встряла Бетти.
— Имеет, — согласился Уокер. — Я и не мог придумать лучшего способа дискредитировать его.
Бетти начала говорить еще что-то, но я крепко ухватил ее за локоть, поднял со стула, и быстро кивнув Уокеру, направился с ней к двери. Она сделала вид, что сопротивлялась мне, но по ней было видно, что она была только рада найти способ оставить Уокера, не теряя лица.
— То, как вы с ними говорили… — сказала она, когда мы шли через фойе, — вы оба близки, не так ли? Я не знала. И думаю, что никто не знает… Ты очень многое не договариваешь мне.
— Конечно, — сказал я. — Я защищаю тебя.
— От чего?
— От бессонных, ночей.
Мы покинули клуб «Лондиниум», и не спеша прогуливались по улицам Темной Стороны. Янтарный свет от уличных фонарей легко перебивался пестрым электрическим светом мигающих неоновых вывесок и грязные тротуары были заполнены озабоченным, возбужденными фигурами, спешащими исполнить свои личные мечты и проклятия. Сладкие звуки и безумная музыка вырывались из открытых дверей клубов, где веселье никогда не прекращалось, и вы могли танцевать, пока не упадете. Витрины беспардонно демонстрировали все последние искушения, зазывалы расхваливали достопримечательности, которые могут найти внутри самые искушенные клиенты, и грех, открыто шествовал по улицам в самой последней модели трахни-меня обуви.
Поток транспорта проносился мимо, никогда не замедляясь и не останавливаясь, поскольку он предназначался не для нас.
Посещение обеденного зала клуба «Лондиниум» вызвало у меня голод, поэтому я остановился у палатки и купил нам с Бетти нечто вертящееся на палочке. Мясо было острым и пряным, и слегка хрустящим.
— Я пожалею, если спрошу, что именно я ем? — спросила Бетти, когда мы продолжили путь.
— Почти наверняка, — весело сказал я.
— Тогда я не стану спрашивать. А что голову тоже нужно есть?
— Если хочешь.
— Но она смотрит на меня!
— Тогда ешь ее с другого конца.
— Ты действительно знаешь, как развлечь девушку, Тейлор.
Некоторое время мы шли молча, задумчиво пережевывая.
— Я никогда не была в Музее неестественной истории, — сказала наконец Бетти. — всегда хотела сводить туда и посмотреть. Уверена, что у них есть несколько действительно интересных экспонатов. Но это не мое. Меня не увлекает образование.
— У них есть тираннозавр, — сказал я.
Бетти выбросила палку и посмотрела на меня.
— Что, полный скелет?
— Нет, в клетке.
Ее глаза расширились.
— Ух ты, настоящий тираннозавр! Интересно, чем они кормят его…
— Людьми, которые мусорят, наверное.
Музей неестественной истории имел очень современный вид. У французов может и есть стеклянная пирамида перед Лувром, но у нас есть гиперкуб. Расширенный куб, который существует в четырех пространственных измерениях Немного неприятный для глаз, но это маленькая плата за стиль. Гиперкуб это не просто вход в музей, он содержит его в своем очень частном и безопасном измерении. Музей нуждается в целом измерении, чтобы содержать все чудеса и диковинки, которые накопил за века из прошлого, настоящего, и бесчисленного количества будущих вероятностей.
Я целенаправленно направился в стеклянный гиперкуб, и Бетти снова крепко вцепилась в мою руку, и почти сразу же мы оказались в вестибюле музея. Я говорю почти, поскольку было краткое ощущение падения, чужеродные голоса, завывающие вокруг, и огромный глаз медленно поворачивающийся, чтобы посмотреть в нашу сторону… но вы довольно быстро привыкаете к подобному в Темной Стороне. Сам вестибюль был удивительно и приятно старомодный. Весь украшенный полированным дубом и латунными рюшками в викторианском стиле, мраморными полами с мозаикой, и бесчисленным количеством витрин с книгами и брошюрами на продажу, посвященными известным (или в настоящее время модным) экспонатам. Турникет вновь бесплатно пропустил нас, и Бетти пораженно посмотрела на меня.
— Это даже лучше, чем представительские расходы. Ты и для музея сделал что-то важное?
— Нет, — сказал я. — Думаю, что они просто боятся меня
Сотрудниками музея были облаченные в униформу огромные
неандертальцы, с волосатыми руками, низким лбом и выпирающими челюстями, заполненными большими блочными зубами. Глубоко посаженные глаза были добрыми, но рассеянными. Неандертальцы выполняли все черновую работу в музее, чтобы не являться экспонатами.
Они также отвечали за основную безопасность и ходили слухи, что им было разрешено съесть любого, кого они поймают. Я попросил одного отвести нас к директору музея, и он издал глухой рык призывая нас следовать за ним. У него был пирсинг в ухе, и значок на лацкане призывающий профсоюзы объединяться.
Он повел нас вглубь музея, и голова Бетти металась из стороны в сторону, пытаясь охватить взглядом все сразу. не сильно ей уступал в этом. В музее действительно было на что посмотреть. Миниатюрный синий кит был выставлен в спичечном коробке, чтобы придать ему масштаб. смутно подумал каков он будет на вкус на тосте. Половина одной из стен была приподнята, демонстрируя витрину с крошечными феями, приколотыми булавками сквозь живот. Крохотные, всего в несколько дюймов, феи были идеальной формы, и их распростертые крылья были приклеены на месте, переливаясь всеми цветами радуги. У них были многогранные глаза насекомого и острое жало, свисающее между длинными худыми ногами. В соседней комнате были высокие стеклянные банки, содержащие светляков и русалок с обезьяньими лицами, и выставляющие напоказ чужеродные половые органы собранные на протяжении веков. Бетти не удержалась от смешка.
