— Я не знаю, — сказал я. — Разве да?
Ты стал ближе для меня… чем кто–либо, — медленно сказала Сьюзи. — Я никогда не думала, что подпущу кого–нибудь настолько близко. Не думала, что захочу делать этого. Ты… важен для меня, Джон. Но я все равно не могу… быть с тобой. Спать с тобой. Некоторые шрамы слишком глубоки, чтобы зажить.
Мы не об этом говорим, — сказал я мягко. — Единственное, что важно, это ты и я. Это чудо, что мы дошли так далеко.
Она рассматривала меня какое–то время со своим лицом в шрамах и единственным холодным голубым глазом, сжав губы. Думаю, она даже не заметила, что прижала дробовик к груди, словно ребенка или любовника. Когда, в конце концов, она заговорила, ее голос был как всегда бесстрастным.
Мое новое лицо не беспокоит тебя? Я никогда не заботилась о внешнем виде, но… я догадываюсь, как выгляжу. Внешность наконец–то соответствует внутреннему миру.
Ты ведь сама сказала, Сьюзи, — сказал я так легко, как только мог. — Мы, монстры, должны держаться вместе.
Я наклонился, медленно и очень осторожно, и Сьюзи наблюдала за мной, как дикое животное, которое может развернуться и убежать в любой момент. Когда наши лица были так близко, что я чувствовал ее дыхание на своих губах и она все еще не сдвинулась, я поцеловал ее нежно в щеку со шрамом. Я держал свои руки при себе. Грубая кожа шрама на ее щеке была твердой и неподатливой. Я отстранился, посмотрел в ее холодный голубой глаз, а затем поцеловал ее очень осторожно в губы.
Ее губы почти не двигались под моими, но она не отстранилась. И, в конце концов, она медленно обняла меня. Она держала меня очень легко, будто была готова отстраниться в любой момент. Я прервал поцелуи прижался щекой к ее лицу в шрамах и обнял ее руками также легко. Она вздохнула еле слышно. Ее кожаная куртка скрипела под моими руками. Она держала меня так долго, как только могла выдержать, а затем отпустила и отошла. Я позволил ей сделать это. Я знал что не стоит пытаться идти за нею. Я знал, что у нее в руке все еще был дробовик, даже если она забыла про это. Она посмотрела на меня своим бесстрастным взглядом и с таким же выражением на лице и коротко кивнула.
Ты же знаешь, что я люблю тебя, правда? — сказал я.
Конечно, — сказала она. — И я забочусь о тебе, Джон. Настолько, насколько
могу.
А затем мы оба резко огляделись. Весь лес притих и в воздухе появилось новое ощущение. На секунду все так замерло, что я мог слышать свое дыхание, чувствовать биение сердца. Мы со Сьюзи посмотрели на поляну, и наше внимание было приковано к открытому пространству, как у зверей, ощущающих приближение шторма. Присутствовал какой–то звук. Он висел в воздухе, но доносился не от ветра, и шел отовсюду и неоткуда. Он заполнял целый мир, все мое сознание, и это был неестественный звук. Это был плач чего–то рождающегося, чего–то умирающего, эмоции переживания и экстаз за пределами человеческих знаний или понимания. Звук становился все сильнее, громче, пронзительнее и все более нечеловеческим, пока нам со Сьюзи не пришлось прижать руки кушам, а он все еще повышался и повышался, все громче и громче, пока не стал невыносим и по–прежнему
продолжал расти. В конце концов, к нашей радости он перешел границу нашей слышимости и мы дрожали и тряслись, тяжело дыша и махая головами пытаясь прочистить их. Я ничего не слышал, даже когда Сьюзи обратилась ко мне, и мы оба снова посмотрели на поляну. Что–то должно было случиться. Мы чувствовали это. Мы все еще чувствовали этот звуке своих костях и душах.
И внезапно там появилась Лилит, стоящая перед деревьями на краю поляны, возможно, всего лишь в двадцати метрах от меня и Сьюзи. Звук пропал, Лилит вступила в дело. Она стояла, пристально смотрела на поляну, которую создала, ее темные глаза смотрели твердо, не мигая. Мы тихо отступили дальше в темноту леса, скрываясь в глубокой тени. Даже от вида Лилит было страшно. От силы, которая кипела в ней точно все звезды галактик. Может, она и была создана женой Адама, но с тех пор она прошла долгий путь.
Она не просто появилась. Это произошло так, будто она отпечатала или запечатлела себя прямиком в реальность чистой силой воли. Она была сейчас здесь, потому что выбрала это, и почему–то она выглядела более реально, чем все остальное в мире.
Она выглядела… почти также как я запомнил ее в последний раз, когда видел. В баре «Странные приятели» в конце моего прошлого дела. Прямо перед тем, как все пошло к чертям.
Она была слишком высокая и почти сверхъестественно стройная, линии ее обнаженного тела были такими гладкими, словно их обтекаемость придавала лучшую эффективность. Ее волосы, глаза и губы были черны, как смоль, и в сочетании с бледной бесцветной кожей она выглядела очень похожей на черно–белую фотографию. Ее лицо имело строгие и заостренные черты с выступающими костями и ястребиным носом. У ее угрюмого рта были тонкие и слишком широкие губы, а глаза полны темного огня, который мог прожечь насквозь что угодно. Выражения, появляющиеся и исчезающие с ее лица, были совершенно нечеловеческими. Она выглядела… дико, примитивно, незавершенно. На ней не было одежды. У нее не было пупка.
Я вспомнил человека, которого звали Безумец, он Видел мир и все в нем более ясно, чем большинство, и он сказал что Лилит, которую мы видели и знали, это только ограниченная проекция в нашей реальности чего–то гораздо более великого и сложного. Мы видели только то, что могли вынести. Также, он сказал, что человеческая Лилит лишь прославленная марионетка, которой она управляла издалека.
Лилит. Мать. Монстр.
Я рассказал это Сьюзи, и она кивнула.
— Это не важно. Если она реальна, я могу убить ее.
Мы оба говорили тихо, но не думаю, что даже удар грома мог прервать сосредоточенность Лилит. Что бы она ни видела на поляне, этого там еще не было. Она произнесла вслух Слово, и оно обрушилось, словно молот. Звук его заполнил мир, а его эхо затронуло все, что возможно. Это было слово на языке, который я не мог знать или хотя бы надеяться понять, даже при помощи магии Старца Отца Время. Это было древнее слово на древнем языке, возможно, первооснове, от которой развились остальные языки. Я в достаточной мере понимал его значение, чтобы радоваться, что не понимал остального.
Земля разверзлась, порождая монстров, вызванных этим ужасным Словом. Жуткие создания грохотали, скакали и выползали из–за деревьев позади Лилит. Они возвышались над ней и перетекали мимо ее ног, огромные, отвратительные и ужасные даже для Темной Стороны. В них сочетались все запретные комбинации животных, пресмыкающихся и насекомых, неправильно сложенных, уродливых и невероятных. Выпирающие мускулы разбухли, словно опухоль, под гноящейся плотью. Темные, покрытые панцирями создания, промчались на сломанных ногах — у них были замысловатые рты, двигающиеся злобно под огромным количеством глаз. Высокие и тонкие существа выпрыгнули из деревьев на триногах, размахивая длинными щупальцами, как колючими кнутами. И все еще они появлялись, вырываясь из темной земли на поляне.
Огромные белые черви с рядами человеческих рук и ладоней, гниющие туши размером с кита, болтающиеся головы на длинных шипастых хребтах. Из темноты возникли силуэты с крыльями летучей мыши и хищной грацией, жуткие формы летали по небу, закрывая звезды и пролетая на фоне луны.
