– Ответь мне вот на что, – сказал я. Я тянул время, и Гоббс знал это, но подобные ему любят хвастаться. – Зачем Дьяволу предоставлять человеку такую долгу жизнь, если практически не бессмертие?
– Потому что это развращает, – легко ответил Гоббс. – Осознание, что ты можешь безнаказанно творить что угодно. Иеремия совершал ужасные вещи на протяжении многих лет, и ни разу не был наказан за любое из них. Он жуткими способами добился богатства и власти и своим примером привел многих других к разврату и искушению. Этот человек погубил тысячи, даже сотни тысяч, непосредственно и косвенно. Распространяя зло на протяжении веков, пока его бизнес рос и расширялся. Основанный на зле, заражая других своим злом. Мы все очень довольны тем, чего смог добиться Иеремия, так долго выполняя работу Ада... Ты не поверишь, какую приятную встречу мы запланировали для него и его семьи в самом горячем пламени Ада.
– Но не Мелиссе, – заметил я.
Гоббс громко фыркнул.
– Кто бы мог подумать, что этот мужчина, веками погруженный в злодеяния, подобреет при виде милого личика? Но когда время на исходе, проклятые часто ищут способ нарушить сделку, которую заключили, чтобы отменить зло, которое породили. Все, что им действительно требовалось сделать, это покаяться, искренне и по-настоящему, и Ад не смог бы прикоснуться к ним. Но, разумеется, будь они теми, кто в состоянии раскаяться, они, прежде всего не заключали бы сделку с Дьяволом. Иеремия, по крайней мере, был менее лицемерным, чем большинство. Он думал, что оставив свою империю чистой душе, она сможет сохранить свое наследие. Но это недопустимо. Я слишком много сил вложил, чтобы убедиться, что зло Иеремии будет жить после него, искушая других годами, потому что лишь дело может быть по-настоящему бессмертным.
– Послушайте, меня не должно даже быть здесь, – воскликнула Глория отчаянно. – Я не имею к этому никакого отношения! Я даже не Гриффин! Я только посредством брака вошла в семью!
– Верно! – воскликнул Марсель. – Меня это никак не касается! Пожалуйста, отпустите меня. Я ничего не расскажу...
– Вы стали бессмертными из-за сделки заключенной Иеремией, – сказал Гоббс. – Вы выгадали от этого, что делает вас виновными. Теперь прекратите ныть, вы оба, или я вырву ваши языки. Достаточно скоро настанет время всем Гриффинам спускаться... в самый низ...
Я все еще ничего не придумал, и погружался в отчаяние.
– Расскажи мне о Мелиссе, – сказал я. – Почему ты держишь ее отдельно? Разве она не проклята, так же, как Гриффин?
– Она присягнула своей душой Небесам, – сказал Гоббс. – И таким образом стала вне досягаемости Ада. Так что я просто убью ее, медленно и страшно, в оставшееся время. И посмотрю, может ли агония, ужас и отчаяние, заставить ее отречься от своей веры. И тогда она вновь станет собственностью Ада, и воссоединится со своей семьей, навсегда. Ох, маленькая Сестренка, кроткая и безобидная, надеюсь, ты чувствуешь себя сильной, дитя мое.
– Не смей трогать ее! – закричал Иеремия, изо всех сил напрягая железные гвозди, которыми был прибит к стене. – Тейлор, сделай что-нибудь! Обо мне забудь, но мою семью еще можно спасти! Сделай все что угодно, но спаси моих детей и Мелиссу!
– Сволочь! – завизжала Мэрайя. – После всех этих лет вместе, ты даже не думаешь обо мне?
Иеремия мучительно повернул голову, чтобы посмотреть на нее.
– Я бы спас тебя, если мог, любовь моя, но после всего того, что мы сделали... ты действительно думаешь, что Небеса примут нас? Мы упивались нашими преступлениями и нашими грехами, и теперь мы должны расплатиться. Прояви хоть немного достоинства, женщина. – Он снова посмотрел на меня. – Спаси их, Тейлор. Остальное не имеет значение.
– Да кого волнуют эти чертовы дети? – завопила Мэрайя. – Я никогда не хотела их! Я не хочу умирать! Ты обещал мне, что мы будем жить вечно и никогда не умрем!
Иеремия улыбнулся.
– Какой мужчина не врет женщине, чтобы получить желаемое?
Я посмотрел на Мелиссу, скорчившуюся, потрясенную, и избитую, но каким-то образом еще непокоренную в центре кровавого пентакля. Мне все еще было трудно смотреть на нее и не думать о Полли… И это заставило меня снова подумать о золотом ключе, который Пол так отчаянно сунул мне, когда умирал. Он должен открывать что-то важное, но что? Небольшой золотой ключик... как тот, что Иеремия использовал для открытия скрытой двери в бальном зале. Может было другое скрытое помещение, здесь в подвале? А если так, то, что оно могло скрывать? И затем я вспомнил Иеремию, говорящего мне, что оригинал его договора с дьяволом хранился здесь в подвале, под замком и ключом, потому что, хотя документ не мог быть уничтожен, условия могли все еще быть переписаны… кем-то с правильными связями на Небесах или Аду…
Я задействовал свой дар, мой внутренний глаз начал открываться, а потом захлопнулся снова, когда Гоббс закрыл его. Я боролся с демоном, используя все свои силы, но он был демоном, а я был только смертным... Я в отчаянии посмотрел на Мелиссу.
– Помоги мне, Мелисса! Я могу помочь тебе и твоей семье, но ты должна помочь! Это пентаграмма не может сдержать тебя, Невеста Христова! Она принадлежит Аду, а ты поклялась Небесам! Борись с ней!
Какой бы истощенной, удрученной и избитой она не была, Мелисса кивнула и бросилась на невидимую стену пентакля. Своим собственным совсем иным образом, Мелисса могла быть столь же сильной и решительной, как ее дед. Она бросалась на невидимую стену снова и снова, даже при том, что она причинила ей боль, громко напевая молитвы, пока дед смеялся и подбадривал ее. Марайя истерично рыдала, Уильям и Элеонора изо всех сил поддерживали Мелиссу, а Глория и Марсель молча наблюдали, не рискуя надеяться... И, пока демон Гоббс оглядывался по сторонам, шокированный подобным бунтом среди тех, кого он считал сломленными, я сфокусировался на своем даре... и заставил свой внутренний глаз открыться.
Мой Взор показал мне секретное пространство позади стены с левой стороны от меня, и потайной замок, скрытый в каменной кладке. Я рванулся к нему, вставил золотой ключ в замок и открыл его. Участок стены скользнул назад, показывая старый свиток пергамента, засунутый в расщелину в камне. Я вытащил пергамент и развернул его. Я немного знаю латынь, ровно настолько, чтобы признать, когда вижу ее. Контракт с адом, подписанный Иеремией Гриффином собственной кровью.
Я достал шариковую ручку и быстро вычеркнул положения применимые к потомкам Иеремии. И молился, что частицы освященного распятия все еще находившиеся в моей пишущей руке, добавят достаточно святости, чтобы сделать изменения обязательными.
Демон Гоббс перестал концентрироваться на удержании Мелиссы внутри пентакля и повернулся ко мне, воя от злости. Огонь хлынул на меня из вытянутой руки, но я держал перед собой пергамент, контракт, который не мог быть ничем уничтожен… и огонь не касался меня. А затем гвозди держащие Уильяма и Элеонору и Глорию и Марселя прибитыми к стене, вырвались из их пронзенной плоти и исчезли, и четверо из них беспомощно упали на холодный каменный пол. Они изо всех сил пытались встать на ноги, в то время как Гоббс застыл в состоянии шока и удивления.
