Глава 14
Белоснежный цвет: доверься ему – и пятен нет!
Не нужно говорить, что после ночных приключений сон был тревожным, а под утро и вовсе приснился кошмар.
Мне привиделось, что надо мной склоняется ректор Тори, трясет за плечи и требует то ли продолжения веселья, то ли какое-то зелье. Я с головой укрылась одеялом, поэтому слов до конца не разобрала.
– Адептка Комарек, просыпайтесь! – неприятно прошипело над ухом, а затем мне стало холодно.
Вот правильно Валежка говорила – на ночь есть вредно. А я вчера как раз перед сном доела булочку, которую мне с собой завернула лира Эндрю. И для фигуры губительно, и для душевного здоровья опасно.
– Да вставайте уже! – зло прохрипел до боли знакомый голос.
А я резко открыла глаза.
И осознала, что это не сон.
Над моей постелью навис ректор Тори, почему-то в длинном плаще и капюшоне. Он скинул одеяло на пол и попытался поднять меня с постели. Я вцепилась в простыню, скосила глаза вниз и порадовалась, что на мне новая пижама с мухоловками – симпатичными зелеными зубастыми цветами. Ткань не задралась, и в целом я выглядела прилично. Но тут же сообразила, что ни о каких приличиях речи быть не могло: Амадор Тори собственной персоной находился в женской части общежития, и со стороны его цепкая хватка могла напоминать объятия.
– А-а-а… а что вы здесь делаете? – поинтересовалась я, добровольно поднимаясь с постели и поправляя пижаму.
Ректор обернулся на соседнюю кровать, где спала Вилария. Подруга лежала с закрытыми глазами, но, судя по вздрагивающим векам, притворялась. Коричневый с пушком змеиный хвост, свисавший с кровати, быстро исчез под одеялом. Лер Тори округлил глаза, но я дернула его за рукав:
– Не отвлекайтесь. Вы хотели объяснить, что вас привело в столь ранний час в комнату женского общежития.
С тоской посмотрела в окно: солнце только взошло, осветив рыжеватыми лучами верхушки деревьев. Спать бы да спать!
Ректор вновь покосился на «спящую» Вилку, потом на дверь, а затем стянул с головы капюшон… Я вскрикнула, закрыв ладонями рот. Белоснежные волосы мужчины теперь серебрились. Более того, они приобрели приятный фиолетовый оттенок, а некоторые пряди потемнели. Присмотревшись, обнаружила, что брови и ресницы ректора тоже отливают нежно-фиолетовым.
– Что это за…. Что это такое, адептка Комарек? – зашипел ректор, указывая на свои волосы. – Чем вы меня опоили? Что было в той колбе?
– Э… это краситель. Улучшенная формула, натуральные компоненты. Волосы меняют цвет, в течение месяца проблемы нет! – оттарабанила я, вспомнив рекламу красителя в наших аптеках.
Чего теперь скрывать, когда результат налицо. И на лице тоже.
– Кра… крх… – закашлялся ректор Тори. – Краситель? Фиолетовый?!
– В крапинку, судя по результату, – подсказала я, с интересом рассматривая волосы ректора. – Но вообще-то он затемняющий был, оттенок «темный орех».
– А почему у меня вышел серо-буро-козявчатый? – резонно спросил ректор.
– Может, сработал антидот? Поэтому и получился такой… оригинальный оттенок, – догадалась я.
– Почему вы мне сразу не сказали, что в той колбе не вино, а краситель? – возмутился ректор Тори.
– Так не успела! Вы как выхватили колбу, как отхлебнули! Сами же знаете, студенты на всякое способны. Очень опрометчиво с вашей стороны пить всякую гадость!
– Но я принял королевский антидот! – не мог смириться с поражением ректор. – Он нейтрализует яды и сильные привороты! Я проверял. Между прочим, этот самый антидот в прошлом году подействовал на запрещенное средство «Лохеин» и вернул жертвам память!
– Память-то вернул, а вот чувства – нет, – буркнула из-под одеяла «спящая» Вилка.
Ректор покосился на ее кровать, а я потянула его за рукав, не позволяя отвлечься:
– Возможно, на яды ваш антидот и действует, но с натуральным красителем что-то пошло не так. Да вы не переживайте, могло быть и хуже…
– Куда уж хуже, – процедил сквозь зубы ректор.
– Стали бы жгучим брюнетом со смуглой кожей, – подсказала я, а собеседник завыл. Тут же поторопилась его успокоить: – Вам, между прочим, очень идет. Пряди благородного серебристого цвета, ни у кого таких нет. А фиолетовый позволено носить только королевской семье. Считайте, вы приблизились… Ой!
Договорить не успела, потому что ректор вплотную приблизился ко мне и встряхнул за плечи:
– Вы – мой личный кошмар! И зачем я только согласился взять вас в академию! Целый год я руководил этим заведением успешно! Открыл новое отделение, улучшил показатели, у нас учатся самые талантливые студенты. И в этом году мое везение закончилось – пришли вы!
– А я-то здесь при чем? – попыталась я возмутиться и вырваться из ректорской цепкой хватки.
Но не вышло. Наоборот, лицо мужчины стремительно приблизилось, и он, чуть ли не касаясь кончиком носа моего, прошипел:
– Вы самая… самая плохая студентка!
Вот в другой ситуации я бы не обратила внимания на эти слова и упала в обморок от счастья, что такой красивый мужчина держит меня в объятиях, а от поцелуя нас отделяет несколько миллиметров. Но сейчас было не до миллиметров и тем более не до сантиментов. Взгляд ректора пылал злобой, и мне стало страшно. А от страха я начинаю говорить все, что думаю, поэтому выдала:
– Сами ворвались ночью в лабораторию, а небось еще до конца не проснулись! И сами выпили не пойми что! А если бы в той колбе была настойка для Грифа, стучали бы сейчас копытами. Сразу видно, что всего год на ректорской должности, практического опыта работы со студентами никакого!
– Адептка Комарек! – рявкнул ректор, опешив от моей наглости. – О ваших выходках и моем опыте поговорим позже! А сейчас делайте что хотите, но чтобы уже сегодня этого безобразия на моей голове не было!
– Это легко! Устраним безобразие целиком и полностью – подстрижем вас! – подсказала я.
Амадор Тори зашипел, а я осознала, что идея оказалась неудачной.
– Приготовьте мне осветляющий раствор или сварите антидот, нейтрализующий действие красителя! Верните прежний вид! И чтобы никому ни слова! Вам ясно?
Ректор Тори резко отпустил меня, и я упала на кровать.
– Чего ж тут не понять, – буркнула в ответ. – Ваше чудесное преображение следует держать в тайне. Только все не так просто! Чтобы приготовить осветлитель или антидот, мне нужно время и образец… Не могу же я экспериментировать сразу на вас!
Амадор Тори закатил глаза, а затем достал из кармана перочинный ножик. Я охнула: договорилась, будет убивать! Но нет, ректор отрезал прядь своих волос и всучил мне:
– Надеюсь, этого достаточно, чтобы провести необходимые эксперименты? И без всяких там приворотных глупостей! – угрожающе рявкнул он. – Придете в мой коттедж после обеда и принесете осветлитель!
