Амадор Тори опустил газету, а я… обомлела.
Волосы были белоснежными, как и прежде. И даже брови с ресницами – без фиолетового налета. Немного потемнели, конечно, но так даже лучше – оттеняют фиалковый цвет глаз. А с этими фиалковыми глазами очень красиво гармонирует нежно-лиловая прядь, которая упала ректору на лицо.
– Это что такое?! – не смогла сдержать возмущения.
– Да, вы правы, эта прядь ужасна, но я надеюсь, к утру исчезнет…
– Я не об этом! – Подлетев к ректору, с ужасом спросила: – Где ваши серебристо-фиолетовые волосы? А где лиловые брови? Где сиреневые ресницы, а?!
– Антидот сработал, – довольно усмехнулся ректор. Указав на одинокую лиловую прядку, поморщился: – Только эту даже вторая пилюля не взяла.
– Втр… вторая? – поперхнулась я собственным негодованием. – Антидот сработал?! Я целый день места себе не находила, переживала, как вы тут: не потемнели ли, не стали ли полностью фиолетовым! Исписала все тетради, достала из личных запасов лапку тысячелистниковой козявки, можно сказать, от сердца оторвала! Варила вам настойки – столько полезных образцов израсходовала! А вы… вы… Могли бы предупредить, что уже не надо!
Ректор поднялся с кресла, нагло ухмыляясь:
– Будет вам наука, как ночами бегать в лабораторию и варить не пойми что. Кстати, вы мне так и не признались, что там делали?
– Так это… мы с подругой практиковались в зельеварении.
– Зачем же ночью? Неужели нельзя было днем позаниматься? Есть же дополнительные занятия.
– Так днем нас не пускают! У магистра какие-то научные опыты, а для первокурсников дополнительные занятия только раз в неделю, – выпалила я, сдав с потрохами вредного преподавателя.
Ну а что? Мы же не по своей воле ночами по лабораториям шастаем.
– Научные опыты, говорите? – нахмурился ректор. – Ладно, с этим я разберусь. А теперь показывайте, что вы там принесли для изменения цвета.
– Но вам же теперь не надо!
– Я должен проверить, что вы намешали. Считайте, это было вашей отработкой выговора.
Вздохнув, полезла в сумочку и извлекла флакон с настойкой лимонного цвета. Ректор с сомнением посмотрел на подозрительную жидкость, открыл флакон… и поморщился. Потянуло тухлятиной.
– И это вы хотели в меня влить?! – возмутился лер Тори, поскорее затыкая флакон пробкой.
– Ну почему сразу «влить»? Втереть… в вас… в волосы, – заикаясь, произнесла я под строгим ректорским взглядом. – Зато цвет стал бы прежним. Я проверяла на образцах.
– Цвет, может, и стал бы, но запах… – скривился ректор.
– Кто ж о запахе думает, когда волосы буро-козявчатые, – проворчала я.
– Чтобы убрать неприятный запах, стоило добавить листья хлорофитума или драцены, – со знанием дела проговорил ректор и передал мне флакон.
– Так вы что, разбираетесь в растениях? – удивилась я. – Вы же бытовой маг!
– И не только. В свое время я окончил Столичную магическую академию, специализировался на магическом и бытовом праве, но факультативом изучал и зельеварение, и боевую магию, и даже некромагию, хоть я и светлый маг. Я был прилежным учеником и круглым отличником, не в пример некоторым, – с гордостью заметил ректор.
– Только техника безопасности у вас хромает, – едва слышно добавила я.
– Это да, – неожиданно согласился он, – здесь я сам виноват. Нельзя было пить. В смысле вашу настойку. Собирался уличить вас на месте, да и на королевский антидот понадеялся.
Я во все глаза смотрела на ректора. Он что, согласился со мной? Признал свою оплошность?
– А почему вы тогда засели в коттедже, если вернули прежний окрас? – спросила я, осмелев.
– Цвет вернулся только к обеду, больно забористый у вас краситель получился. А раз уж отменил занятия, решил спокойно поработать дома. – Ректор покосился на внушительную стопку книг.
Я заметила среди них и фолиант по управлению крупными магическими предприятиями, и педагогический справочник, и даже брошюру «Настойки и их побочные проявления».
– А почему… – решилась задать новый вопрос, но, вероятно, хорошенького понемножку.
– Идите уже, адептка Комарек, – легонько подтолкнул меня к выходу ректор. – Так уж быть, снимаю с вас второй выговор за осветлитель.
Дверь сама по себе открылась, подул ветерок, и я не заметила, как оказалась за порогом дома. Вот что значит профессионал и бытовой маг. Теперь понятно выражение «ветром сдуло».
Не успела я отойти от ректорского коттеджа, как из кустов вылезла Ханка Беде.
– Как тебе удалось пролезть в дом к ректору? – зашипела она. – Чем ты его угощала?
Вот же приставучая девица, ведь явно не учиться пришла в академию, только и делает, что бегает за ректором. Чужим женихом, между прочим! Вдруг вспомнила о Вилкиных паучках, и на ум пришла гениальная идея:
– Я угощала лера Тори особым деликатесом.
– Врешь! Он ничего ни у кого не берет! – возразила Ханка.
– Это у тебя не берет, потому что он пирожные не любит, – врала я и даже не краснела. – А мне лер Тори по секрету рассказал о своих пристрастиях. Вот смотри, тут немного осталось. Хочешь попробовать?
Извлекла из кармана несколько паучков, синюшных червячков, да еще Вилка положила тараканов. Вкусные, наверное, шоколадные, судя по цвету.
– А-а-а… – заверещала девица. – Ужас! Кошмар!
Про кошмар это она верно заметила. Папенька меня тоже так называл, когда я алхимичила в лаборатории, вернее, несколько раз ее взрывала.
– Они что, настоящие? – склонилась над моей ладонью Ханка и поморщилась.
Как я ее понимала. Выглядели Вилкины мармеладные паучки мерзко и очень натурально.
– Свежак! – Подмигнула девице и поскорее убрала сладости в карман, а то и впрямь решит съесть. – Вылавливала специально для ректора по его личной просьбе. Вот, принесла перед отбоем, чтобы никто не видел. Сама понимаешь: вкус-то специфический.
– У кого? У мертвых червяков? – спросила позеленевшая студентка.
– И у них и у лера Тори, – подтвердила я. – Ладно, Ханка, я бы с тобой еще поболтала, но мне пора. Скоро отбой, а ректор просил еще навозных жуков собрать.
Помахав обалдевшей девице, я направилась к своему корпусу. А по дороге хихикала: вот так и устраняются соперницы. Теперь вместо пирожных она принесет совсем другое угощение.
Кусты рядом зашевелились, показались смешные мордочки Васи и Бази. Пушистые друзья решили меня проводить. А я поделилась с ними лакомством. Жующие и довольные, мы с потто добрались до парка: звери побежали к себе, а я едва успела влететь в комнату. Раздался печальный звук горна, который чем-то походил на голодный рев Матюши, – в академии объявили отбой.
