– Предполагаю, – робко ответила подруга.
– И что же вас навело на эту мысль?
– Мой жених, Мартин Корф, потерял память под воздействием «Лохеина». После приема вашего антидота память вернулась, но вот чувства… – Вилария запнулась, а старик покачал головой:
– Ну да, ну да. Бывает. Адептка Войта, а проводите-ка меня в лабораторию, а по дороге я с удовольствием выслушаю вашу историю. С подробностями!
Королевский целитель взял Виларию под руку и направился в коридор, явно пощадив ее чувства. Все в нашей группе в общих чертах знали, в чем дело. Но именно в общих, без подробностей.
Как только лекарь в компании Виларии покинул кабинет, Амадор Тори дал указание собирать книги с записями, забирать доску и переносить все в лабораторию.
Через полчаса лер Пусля с Виларией зашли в храм зельеварения, как называл лабораторию магистр Болек. Королевский лекарь после беседы с адепткой явно расчувствовался – он шумно сморкнулся в огромный клетчатый платок, а затем направился к доске с обновленным рецептом антидота.
– Значит, вы полагаете, что в моем антидоте не хватает именно этого компонента? И думаете, что я позабыл его включить? Так, Матеуш?
Пожилой декан вытянулся перед лекарем в струну и принялся объяснять нашу общую версию. А ректор Тори шепнул мне на ухо:
– Лер Пусля много лет назад преподавал в Столичной академии, а лер Матеуш был его учеником.
– А вы тоже были его учеником? – зачем-то спросила я.
Ведь не просто так ректору удалось уговорить королевского лекаря нам помочь.
– У меня другая специализация, – напомнил лер Тори, а затем добавил: – В прошлом году после всей этой истории с «Лохеином» лера Пуслю пытались обвинить в халатности, ведь королевское хранилище с редкими зельями и ядами находится в его ведомстве. Как правовой маг высшей категории, я защищал интересы лера Пусли перед правителем и министрами…
– И, как я понимаю, успешно, – догадалась я, судя по тому, что старик все еще пребывал на своей должности.
– Молодой Тори, – недовольно буркнул лер Пусля, заметив наше перешептывание. – Если у вас есть что сказать, идите к нам, а не любезничайте с очаровательной лирой Кошмарек.
– Комарек, – поправила я.
Но меня уже никто не слышал.
Ректор подключился к дискуссии лекаря и декана, к ним подошли старшекурсники, через четверть часа присоединились мы с Виларией и Яцеком. Еще через полчаса беседа из спокойной превратилась в жаркую, спустя двадцать минут воздух накалился, по лаборатории летали магические книги, клацая обложками и пряжками, а доска вся была исписана рецептами антидотов.
Через час декан Матеуш толок в ступе редкие растения, ректор Тори разжигал горелки, а королевский целитель, скинув мантию и бархатный пиджак, поправил разноцветные подтяжки и направился к столу.
– Лира Войта, прошу вас ассистировать мне, – обратился лекарь к моей подруге.
– Я?! – ужаснулась Вилка. – Но я же не…
– Вы читали эту книгу? – поинтересовался лер Пусля, ткнув костлявым пальцем в «Редкие яды и противоядия».
– Прочитала от корки до корки, – закивала Вилария.
– Основы зельеварения прошли? – строго уточнил лекарь.
– Базовую часть, к экзамену допущена.
– Мою рецептуру антидота изучили? – прищурился старик.
– Выучила наизусть!
– Тогда чего вы робеете? За дело!
Вилария подошла к столу, и лер Пусля принялся сыпать указаниями. Так в компании с ректором и деканом Вилка принялась ассистировать самому королевскому лекарю. А меня распирало от гордости за подругу.
– Признаюсь честно, я специально не стал добавлять тот компонент, – хитро произнес старичок, когда Вилария передала ему эмульсию из цветов эхинопсиса колючего.
– Но почему? – искренне удивилась она. – В книге написано, что именно желтые лепестки эхинопсиса влияют на чувства.
– Влияют, – согласился лекарь и добавил в шипящую колбу поданный ректором раствор. – А точнее, обостряют чувства. Но к исцелению это не имеет никакого отношения. Именно поэтому я и не стал включать данный компонент в антидот.
– Но ведь вы слышали, о чем я вам поведала. И согласились! – не отставала Вилария.
– Согласился. Но по-прежнему убежден, что ваш жених все вспомнил. А то, что его чувства могли измениться, так это жизнь! Допустим… – Лекарь понизил голос, а мы все превратились в слух. – Только допустим, что изначально детскую нежную дружбу меж вами он принимал за любовь. Но первична-то была именно дружба! Именно поэтому при возвращении памяти у него к вам остались лишь эти теплые дружеские чувства.
– Тогда что нам даст новый антидот с добавлением цветков эхинопсиса? – расстроилась Вилария, а декан Матеуш по-отечески приобнял ее, утешая.
– Антидот с новым компонентом обострит чувства и отсечет истинное от иллюзорного, – пояснил лер Пусля. – Возможно, в вашем случае любовь действительно имела место быть. Но частенько так случается, что многие принимают иные чувства за любовь, а многие и вовсе отрицают.
– Вы отрицаете? – осторожно поинтересовалась Вилка.
– Храни меня светлый бог Эвзен от подобного! – Лекарь широко улыбнулся. – Я слишком стар, чтобы отрицать очевидное. Любовь была и остается высшей ценностью. Для того и даются испытания, для того мы и преодолеваем трудности, чтобы понять, истинны ли чувства или иллюзорны. Все проверяется опытным путем.
– И как проверить? – неожиданно задал вопрос ректор Тори, скользя по мне задумчивым взглядом.
– Не бояться бросать вызов себе и судьбе, мой мальчик! – вскрикнул старик, не забывая при этом помешивать зелье. – И не бояться получить отрицательный результат, потому что это тоже опыт. Лучше сделать ошибку, чем ничего не делать, а потом сожалеть об этом всю свою жизнь. Именно по этой причине я и согласился помочь адептке Войте!
После пламенной речи лер Пусля снял с горелки колбу и разлил зелье в формы. Жидкость тут же загустела, а мы, словно зачарованные, слушали странного старика и наблюдали, как ловко он орудует в лаборатории, чувствуя себя среди склянок и растений в родной стихии. Даже редкие ворчливые книги затихли и выстроились в ряд на соседнем столе, прислушиваясь к речам королевского лекаря.
– М-да, что-то я ушел в дебри, – по-стариковски прошамкал Леонард Пусля. – Что ж, лира Войта, новое противоядие можно давать пациенту без опаски.
Лекарь разложил две зеленые пилюли в коробочки, одну передал Виларии, другую – ректору Тори, пояснив: «Про запас».
– Рецепт я заберу с собой, а вы, мои юные исследователи, займитесь учебной программой и на время позабудьте о подобных опытах, – обратился к нам королевский лекарь, а затем повернулся к декану: – Матеуш, я доволен твоими студентами. Пытливые умы – лучшая награда для учителя!
