Получается, что для сильных магических зверей, таких, как гиппогриф или горгулья, весь этот магический контур настоящей преградой не был? Зверей держало в академии нечто другое? Возможно, Грифа – больное крыло, кого-то – забота смотрителя, а кому-то просто некуда и не к кому было идти.
Но что гадать, как оно было, ведь сейчас мы с каждым взмахом крыльев отдалялись от академии, оставляя позади маленький городок Жижу и приближаясь к дикому, запретному лесу.
– Не бойся, Элиска! – крикнул Амадор Тори, крепче обхватив меня за талию. – Гриф не причинит нам вреда. Не так ли, друг?
Зверь в ответ закурлыкал и направился к скалам – его родному дому. Не то чтобы я боялась, но все же не хотелось стать пищей для маленьких гиппогрифов. И в то же время от необыкновенной красоты захватывало дух. Вершины скал окутало багрянцем, а верхушки деревьев покрылись золотом, дикая природа притягивала и завораживала. А когда Гриф, пролетев над скалами и лесом, принялся кружить над поляной, я охнула. Мы словно спускались на огромной скорости с высокой горы прямиком в серебристое звездное небо. Подлетев ближе и присмотревшись, я поняла, что поляну усеивали белые, звездчатой формы цветы. Плавно опустившись на траву, Гриф преклонил передние копыта, позволяя нам слезть. Как только мы ступили на землю, гиппогриф разлегся в тени деревьев и начал лениво клевать цветы.
Ректор по-прежнему держал меня за талию, а я и не возражала. Меня переполняли эмоции – и этот полет, и первозданная красота лесов, и мощный прекрасный зверь, и близость мужчины, который мне очень нравился, хотя я постоянно гнала от себя это чувство.
– Это так здорово! – вскрикнул Амадор Тори, переводя восхищенный взгляд с Грифа на небо, а затем на меня. – Как же приятно испытать чувство полета!
Ректор Тори от избытка чувств крепче прижал меня к себе, а я прошептала:
– Не переживайте, не вы один, кто боится высоты. Главное вы сделали – преодолели страх.
– Всё благодаря тебе, – тепло улыбнулся Амадор и вмиг стал серьезным: – А знаешь, Элиска, ты была права, бросив мне в лицо те обидные слова. Я действительно до конца не понимал, каково это – испытывать сильные чувства. Отец всегда говорил, что чувства только мешают идти к цели…
– А кто ваш отец? – на всякий случай поинтересовалась я, раз уж пошли такие откровения.
– Судья, – ответил лер Тори. – Он привык всех судить со всей строгостью. По мнению отца, я принял глупое и опрометчивое решение, возглавив академию. Этот полет он бы тоже не одобрил. А уж подобное – точно осудил бы…
– Что именно? – не поняла я, наблюдая за тем, как Амадор Тори медленно склоняется ко мне.
Вместо ответа он взял в ладони мое лицо и поцеловал – осторожно, бережно, нежно, словно боялся, что я не позволю. Но я позволила. Более того – ответила на поцелуй. Свой первый настоящий поцелуй, который состоялся в волшебном лесу на цветочной поляне в золотистых лучах солнца.
Вдруг раздался знакомый «вжих», мы оба простонали и прервали поцелуй. А возле деревьев возникла знакомая массивная фигура. Вернее, фигуры, потому что неугомонная горгулья притащила с собой всех остальных магических животных. Звери, облепив Матюшу, зачарованно смотрели на нас.
– Прости, – прошептал Амадор, то ли смущаясь свидетелей, то ли своего поступка. – Я не должен был…
– Ничего-ничего, продолжайте. Ой, то есть не переживайте! Я никому не скажу. Тем более все произошло совершенно случайно… – Я нервничала, а когда волнуюсь, то говорю, что думаю. В основном, конечно, глупости.
– Да. Случайно, – согласился Амадор Тори и неожиданно вновь поцеловал, но уже не столь нежно, а страстно и очень горячо.
Послышался гомон, вскрики, нетерпеливое фырканье. Увы, ректору Тори пришлось отвлечься от увлекательного занятия.
Он строго посмотрел на зверей:
– Надеюсь, вы умеете хранить секреты?
Магические животные одновременно закивали, кто пушистой мордой, кто щелкая птичьим клювом. А Матюша мечтательно закатила глаза и замычала:
– Ы-ы-ы!..
– Хорошо. А теперь отправляемся домой, а то смотритель и ваши наставники будут волноваться. Вы ведь этого не хотите?
Звери вновь загалдели, Матюша подхватила своих пушистых и пернатых друзей мощными лапами. Вжих! И питомцы исчезли.
Ректор, не скрывая сожаления, разорвал наши объятия и подошел к Грифу. Он погладил зверя по холке и что-то произнес. Ну как можно говорить так тихо? Мне же ничего не слышно, а ведь интересно, о чем он договаривается с гиппогрифом. Лишь расслышала: «Ты всегда можешь вернуться в лес…» и «академия – тоже твой дом, помни об этом».
Гриф покорно склонил перед ректором голову, а я подошла ближе, понимая, что гиппогриф согласился вернуться, и наша волшебная поездка подошла к завершению.
Вскоре мы вновь парили в облаках, а лер Тори крепко сжимал меня в объятиях. Я счастливо улыбалась, то и дело прижимая пальцы к губам, которые все еще пылали от моего первого поцелуя. И в то же время понимала, что, как только мы ступим на землю, Амадор вновь станет ректором, а я – самой плохой адепткой. Хотя… почему это самой плохой? Я стану самой хорошей, самой любимой… Но для начала желательно не вылететь из академии раньше срока и сдать первую сессию. И получить еще один поцелуй. Ведь три поцелуя что-то да значат! Докажу, влюблю и растоплю ледяное сердце жениха, ведь каменное сердце горгульи уже дрогнуло под моим напором!
