Ничего не произошло. Все просто погрузились в глупый дурман. Катались по полу, чертили пальцами в воздухе какие-то узоры и бормотали всякую чушь, так что Рин хотелось выдавить им глаза. Ляньхуа закатывалась пронзительным хихиканьем, стоило кому-нибудь сказать ей хоть слово. Мерчи хлопал ладонью по земле, удивляясь ее мягкости. Пипацзы и Дулин, зажмурившись, сидели неподвижно. Рин надеялась, что это нечто вроде медитации, пока Дулин не захрапел.
Когда они очнулись, всех стошнило.
– Ничего не вышло, – простонала Пипацзы и потерла налитые кровью глаза.
– Потому что вы не пытались увидеть, – отрезала Рин. Она и не ожидала, что кому-нибудь из них удастся попасть в Пантеон с первого раза, но все-таки надеялась хотя бы на что-то. Какой-нибудь слабый намек на встречу с божественным. А не просто несколько часов в состоянии полуидиотов.
– Там не на что смотреть, – пожаловался Мерчи. – Как я ни пытался, я видел только темноту.
– Это потому что ты не сосредоточился.
– Я старался.
– Нет, ты старался недостаточно сильно, – в сердцах ответила Рин. Наблюдать за группой запинающихся идиотов не очень-то весело, оставаясь единственным трезвым человеком среди них. – Вы могли хотя бы подумать о Пантеоне, вместо того чтобы делать всякие глупости.
– Я о нем думал, еще как, – возмутился Мерчи. – Ты могла бы дать нам более четкие указания, чем наесться маковых зерен и вызвать бога.
Рин понимала, что он прав. Она плохо их учит. Рин просто не знала, как объяснить яснее. Ей так хотелось бы, чтобы рядом был Чахан, знающий вселенную и ее загадки как свои пять пальцев, который мог бы с легкостью объяснить им сложные концепции. Это получилось бы и у Дацзы, и у Сорган Ширы – те просто внедрили бы в головы учеников нужные образы. Рин нужно было каким-то образом сломать их привыкший к определенной логике разум, как когда-то поступил с ней Цзян, но у нее не получилось бы повторить даже его годичный курс, не говоря уже о том, чтобы сократить его до двух недель.
Она вытянула руки над головой. Рин уже несколько часов сидела в одной позе, и у нее ныли плечи.
– Идите в свои шатры и поспите, – велела она. – Утром попробуем еще раз.
* * *
– Может, это была дурацкая затея, – призналась она Катаю после того, как уже третий вечер подряд безрезультатно давала рекрутам маковые зерна. – Их разум – как скала. В него ничего не засунешь, и все мои слова им кажутся глупыми.
Катай сочувственно похлопал ее по плечу.
– Взгляни на происходящее с их точки зрения. Ты тоже считала это глупостью, когда начала заниматься на курсе Наследия. Считала Цзяна чокнутым.
– Но я-то понятия не имела, чем мы занимаемся!
– Кое-что все-таки представляла.
Он попал в точку. На втором году обучения Рин еще не знала подлинного Цзяна, но понимала – он может делать то, на что обычный человек не способен. Она видела, как он сгущает тени, даже не шелохнувшись. Чувствовала, как по его приказу дует ветер и бежит рябь по воде. Она знала, что он обладает неведомой силой, и желала тоже ее заполучить, какие бы препятствия ни стояли на пути. И у нее это заняло целый год.
Однако бо́льшую часть того года отняли бесконечные предупреждения Цзяна, чтобы она не стала тем, кем в итоге стала. Сейчас Рин не задумывалась о безопасности или о долговременной стабильности рекрутов. Ей нужно было войско, на которое она могла бы рассчитывать хотя бы несколько месяцев.
– Отвлекись на минутку, – предложил Катай. – Нет смысла биться головой об стену. Посмотри лучше, над чем я работаю.
Рин вышла вместе с ним из шатра. В десяти минутах от лагеря Катай устроил себе мастерскую под открытым небом, которая состояла из разбросанных на земле инструментов, рисунков, прижатых камнями, чтобы их не унесло беспощадным степным ветром, и какого-то массивного сооружения, накрытого тяжелым холстом. Катай обеими руками сдернул ткань, и глазам Рин предстал расколотый надвое дирижабль, лежащий набоку. Его внутреннее устройство было выставлено напоказ, как кишки вспоротого животного.
– Не ты одна пытаешься выровнять асимметрию сил, – сказал он.
Рин подошла ближе, чтобы осмотреть механизм двигателя, провела рукой по внутренней части корпуса. Она никогда прежде не видела такого материала – не древесина, не бамбук и точно не тяжелый металл. Двигатель выглядел еще более чужеродным – сложная паутина шестеренок и винтов, напоминающая круглые часы сестры Петры, идеальный механизм, который гесперианцы считали доказательством того, что мир создан по замыслу Творца.
– Это единственный дирижабль, оставшийся относительно целым, – объяснил Катай. – Остальные сгорели или рассыпались на мелкие кусочки. Но у этого, видимо, двигатель отказал уже совсем близко к земле. Механизм до сих пор работает.
– Погоди, – резко вскинулась Рин. Она думала, что Катай изучает, как работают дирижабли, а не пытается их запустить. – Ты пытаешься сказать, что можешь на нем летать?
– Возможно. Пробный полет можно устроить через несколько дней. Как только мы подсоединим гондолу, теоретически возможно поднять его в воздух.
– Тигриные сиськи! – Пульс Рин участился при одной мысли о том, что это может значить. Если у них будет работающий дирижабль, это открывает массу тактических возможностей. Они по-прежнему не справятся с гесперианским воздушным флотом на открытой местности, потому что у того будет численное преимущество, но путешествия по воздуху можно использовать и для других целей. – Это решит многие проблемы. Перевозка войск. Быстрая переброска припасов. Пересечение рек…
– Не так быстро. – Катай постучал пальцем по медному цилиндру в центре механизма. – Я наконец-то вычислил, на каком топливе они летают. Они сжигают уголь, но весьма неэффективно. Эти штуки сделаны из очень легкого материала, но все равно чудовищно тяжелые. Они не могут оставаться в воздухе дольше чем один день, просто не поднимут столько угля.
– Понятно, – разочарованно протянула Рин.
Это частично разрешило загадку, почему Нэчжа не воспользовался воздушным флотом, когда они пересекали хребет Баолей. Дирижабли годятся для демонстрации силы. Но они не дают гесперианцам полной власти над небом. Они зависят от поддержки с земли, от топлива.
– Все равно лучше, чем ничего, – сказал Катай. – Постараюсь поднять его в воздух на следующей неделе.
– Ты просто невероятный, – проворковала Рин.
Катай всегда был таким умным, что его изобретения уже не должны были бы вызывать удивление, в особенности после того, как он позволил ей летать, но разобраться в устройстве дирижабля – достижение совершенно иного масштаба. Это чужеземная технология, на столетия опережающая никанские, но он каким-то образом разобрался всего за несколько дней.
– И ты это понял, просто рассматривая дирижабль?
– Я разобрал все детали, которые можно было снять, и долго рассматривал те, которые снять не удалось. – Он запустил руку в волосы и посмотрел на двигатель. – Базовые принципы довольно просты. Но я еще многого не понимаю.
