Венка отшатнулась:
– Не понимаю, что ты…
– Рин, – вмешался Катай. – Не надо. Давай поговорим…
Рин отмахнулась от него.
– У меня есть еще один вопрос. – Она не дала Венке шанс собраться с мыслями, придумать правдоподобную историю, предпочитая бросить ей в лицо сразу все подозрения, загнать в угол, пока Венка не расколется от нажима. – Почему ты не сказала нам, что Нэчжа собирается бомбить Тикани?
Венка с удивлением уставилась на нее:
– Откуда мне было об этом знать?
– Ты дала нам понять, что мы будем в безопасности, как только возьмем Улей. Сказала, что Нэчжа еще нескоро займется югом. Сказала, что он болен.
– Потому что он и был болен! – Голос Венки сорвался на пронзительный крик. – Все об этом сплетничали, я ничего не выдумала…
Катай схватил Рин за локоть:
– Хватит…
Рин стряхнула его руку.
– И всего через две недели он оказался в Тикани, каким-то чудом излечившись. Ответь, Венка, почему тебя оставили в живых в Улье? Армия южан сражалась несколько месяцев, но ты вышла сухой из воды. Почему?
Щеки Венки побледнели от ярости.
– Что за чушь!
– Ответь на вопрос.
– Ты что, считаешь меня шпионкой? Меня?!
– Почему ты той ночью покинула Арлонг? – напирала Рин.
Венка взмахнула руками:
– Какой ночью?
– В Арлонге. Когда мы сбежали. У нас были на то причины, мы спасались от смерти. Но не ты. Тебя никто не преследовал. Так почему ты сбежала?
– Ты что, смеешься? – огрызнулась Венка. – Я сбежала из-за тебя.
– И почему же? – не унималась Рин. Теперь все стало очевидным, сошлись все кусочки головоломки. Внезапная перемена в поведении Венки, неправдоподобность ее мотивов – противоречия были настолько очевидны, что Рин удивилась, как умудрилась не заметить этого раньше. – Ты никогда меня не любила. А в Синегарде и вовсе ненавидела, считала темнокожей швалью. Всех южан считала темнокожей швалью. С чего вдруг ты изменила мнение?
– Поверить не могу! – выплюнула Венка.
– Нельзя поверить только в то, что синегардская аристократка решила разделить судьбу мятежников-южан. И давно это длится? Ты с самого начала доносишь Нэчже?
Катай стукнул кулаком по столу:
– Да заткнись уже, Рин!
Рин вздрогнула от его напора и невольно умолкла.
– Ты устала. – Катай выхватил свиток из ее руки и начал яростно рвать его на крохотные кусочки. – Ты больше не будешь это читать. Нэчжа получил ровно то, что хотел.
– Или я только что обнаружила лазутчика, – сказала Рин.
– Не говори глупости! – рявкнул он.
– Ты же читал письмо, Катай, и видел эти слова…
– Это всего лишь слова… – начала Венка.
– Слова, которые знаешь только ты, – ткнула в нее пальцем Рин. – Потому что ты их и написала, верно? Именно ты сочиняла письма, смеялась над нами, смотрела, как мы покрываемся испариной…
– Да ты рехнулась, – бросила Венка.
– Ага, не сомневаюсь, что именно это ты и хочешь мне внушить, – огрызнулась Рин. – Вместе с Нэчжей…
И тут что-то в лице Венки изменилось.
– На пол!
Она бросилась на Рин и схватила ее за пояс, пытаясь свалить на пол.
Рин не поняла, что за звук услышала. Она увидела, как Венка кинулась к ней, и перед глазами Рин сразу поплыл алый туман, как всегда бывало перед дракой. Но она не пригнулась, а схватила Венку за плечи и двинула ей коленом в пах.
Позже она мучилась, укоряя себя в том, что виновата. Ей стоило все как следует проверить. Понять, что последние слова Венки были предупреждением, а не угрозой. Следовало заметить, что Венка безоружна и не пытается схватить Рин за горло, как в том случае, если бы хотела покалечить.
Следовало понять, что лицо Венки исказилось от страха, а не от ярости.
Венка лишь хотела спасти ей жизнь. Но в ту секунду Рин была настолько убеждена в том, что Венка – предательница и пытается ее убить, что не заметила арбалетный болт, вонзившийся Венке в шею, пока они обе не рухнули на пол. Пока она не оставила на плечах Венки обугленные отпечатки. Пока не поняла, что Венка корчится в агонии и не встает.
Рин слишком поздно увидела в окне человека.
В воздухе просвистел еще один болт. Рин в ужасе проследила за ним, но он пролетел всего в шаге от Катая. Тот нырнул под стол, и болт вонзился в дверной косяк.
Рин направила к окну ладонь. Загудело пламя, и стекло рассыпалось на мелкие кусочки. Через зарево Рин увидела спотыкающуюся фигуру в темной одежде.
Она вылезла из-под тела Венки и бросилась к окну. Убийца бесформенной грудой лежал внизу и уже не шевелился. Рин было все равно. Она направила ладонь вниз, и поток огня устремился к земле, с жадностью проглотив труп.
Она сделала пламя мощнее и жарче, пока тело не исчезло из поля зрения и от него не остались лишь густые оранжевые волны и марево раскаленного воздуха. Ее не интересовал убийца. Она знала, кто его послал – либо Нэчжа, либо Серая гильдия, либо они действовали совместно. Здесь не было никакой загадки, и, допросив убийцу, Рин не узнала бы ничего нового. Возможно, все-таки стоило бы попытаться, но в этот момент ей просто хотелось что-нибудь сжечь.
Глава 33
На следующее утро армия южан отправилась в Тикани.
Рин не могла править страной из провинции Дракон. Это было очевидно с самого начала. Арлонг – не ее родной город, она не знает, как он устроен, у нее нет здесь сторонников. В Арлонге она чужачка и выскочка, ей придется побороть многовековую дискриминацию южан. Смерть Венки стала последней каплей – доказательством того, что, если Рин хочет укрепить свою власть, нужно ехать домой.
В долине собралась небольшая толпа, чтобы посмотреть на уходящие войска. По мрачным лицам людей Рин не могла понять, провожают ли они армию южан с почтением или просто рады увидеть спины солдат, а может, опасаются, что армия заберет всю провизию.
В городе она оставила небольшой гарнизон, чтобы следить за порядком, всего триста человек, больше она не могла себе позволить. Скорее всего, у них ничего не получится. Одна из бесконечных проблем в конце концов погубит Арлонг, жители массово разбегутся или изгонят войска южан, подняв восстание. Но это уже не имело значения. Арлонг – невеликая потеря. Как только город окончательно перейдет в ее руки, когда приструнят всех бунтовщиков и заберут все ценности, Арлонг превратится в прирученный и послушный источник ресурсов.
Но сначала она должна получить юг.
Рин думала о Тикани, о возвращении домой и старалась не размышлять о том, что отъезд отдает душком поражения.
