Она считала, что и Катай понимает необходимость идти на жертвы.
Думала, что он, как никто другой, знает, что нужно для победы.
Но если она ошиблась, если он тоже слишком слаб, чтобы довести революцию до конца, значит, она сделает это в одиночку.
– Рин?
Она моргнула:
– Что?
– Скажи мне, что тоже это понимаешь. – Катай схватил ее за плечи. – Пожалуйста, Рин. Скажи, что понимаешь.
В его голосе слышалось отчаяние.
Рин заглянула ему в глаза и не узнала человека, который перед ней стоит.
Это был не Катай. А кто-то слабый, легковерный и подкупленный.
Она его потеряла. Когда он стал врагом? Рин не заметила, как это случилось, но теперь все было очевидно. Наверное, он ополчился против нее еще в Арабаке. Возможно, планировал предать с того дня, когда они покинули Арлонг. Работал против нее все это время, сдерживал, мешал гореть так ярко, как она могла бы. Видимо, он все это время работал на Нэчжу.
Но одно она знала наверняка – Катай больше не на ее стороне. И если его не получится перетянуть на свою сторону, придется дальше действовать в одиночку.
– Пожалуйста, Рин, – молил он. – Прошу тебя.
Она задумалась, тщательно взвешивая слова, прежде чем ответить.
Нужно действовать по-умному. Он не должен понять, что она его раскусила.
Как соврать правдоподобнее? Нельзя просто согласиться. Если она сдастся слишком легко, Катай поймет, что это притворство.
Нужно притвориться беспомощной. Пусть Катай поверит, что ей пришлось сделать трудный выбор, что она сломлена. В точности так, как он и предполагал.
– Я просто… – дрожащим голосом произнесла она.
Рин широко открыла глаза, чтобы он решил, будто это испуг, а не каприз. В это он поверит. Катай всегда видел в людях лучшее, будь он проклят, а значит, легко купится на обман.
– Боюсь, что я не сумею выбраться из этого положения.
Катай притянул ее ближе. Рин постаралась не съежиться от его прикосновения.
– У тебя все получится. Я тебе помогу. Мы же вместе, мы связаны.
Рин заплакала. И в этом ей не пришлось притворяться.
– Ладно, – прошептала она. – Ладно.
– Спасибо.
Катай крепко ее обнял. Рин ответила тем же, прижавшись головой к его груди, и в это время лихорадочно думала о том, как выкрутиться из этого положения.
Если она не может рассчитывать ни на свой народ, ни на Катая, придется расхлебывать все самой. У нее остался союзник – бог, способный стирать с лица земли целые страны, и его вполне достаточно. А если Катай попытается лишить ее и бога, придется с ним покончить.
Рин знала, что у нее получится. Всегда знала, с того дня, когда опустилась на колени перед Сорган Широй, которая сплавила их души воедино. Рин могла стереть его душу уже тогда. И чуть это не сделала, настолько она была сильнее. Но удержалась, потому что любила его.
И до сих пор любит. И будет любить всегда. Но это не имеет значения. «Ты меня бросил, – думала она, пока Катай рыдал от облегчения у нее на плече. – Ты решил, что меня обманул, но я знаю твою душу. И если ты не со мной, ты тоже сгоришь».
Глава 34
Нэчжа должен был встретиться с ними на Спире через три недели, один. Ни охраны, ни делегации, ни засевших в засаде войск, ни гесперианцев. Рин и Катай будут представлять Никан, а Нэчжа будет говорить от имени Республики и Альянса. Если Рин заметит на острове кого-нибудь еще, перемирие прервется.
Таковы были ее требования, изложенные в первом и единственном письме Нэчже. Она поразилась, когда Нэчжа и Альянс ответили согласием без каких-либо условий.
Но гесперианцы не понимали, какая сила заключена в песках острова мертвых. Они считали никанские суеверия продуктом слабых, нецивилизованных умов, а способность Рин управлять огнем – не более чем проявлением Хаоса. Откуда было знать гесперианцам, что Спир состоит из крови тысяч мстительных жертв, чьи призраки витают над каждым его уголком.
Есть в мире места, где границы между богами и смертными совсем тонки, как однажды сказал ей Чахан. Где реальность мутнеет, а боги почти приходят в этот мир.
Спирцы поселились в таком месте, на границе мира смертных и безумия, и Феникс одновременно наказывал их и осыпал милостями.
Наследие острова мертвых было у Рин в крови. Теперь она отправлялась домой, чтобы закончить начатое, чтобы завершить возмездие. На острове она окажется во владениях Феникса, на шаг ближе к божественному.
С этого острова она когда-то уничтожила целый народ. И без колебаний сделает это снова.
Пролив они пересекли в маленькой рыбацкой лодке. Рин сидела, притянув колени к груди, и дрожала на морском ветру, пока Катай возился с парусами. Они не разговаривали. Им больше нечего было сказать. Все было сказано в ту ночь, когда горели поля у Тикани, а теперь между Рин и Катаем установилось мрачное и усталое молчание. Не было смысла пытаться взбодрить друг друга. Рин знала, что ее ожидает, и Катай тоже считал, что знает. Оставалось только ждать.
Когда на горизонте показался остров мертвых – пепельно-серый курган, поначалу неотличимый от тумана, Катай наклонился и коснулся ее запястья.
– Все будет хорошо, – прошептал он. – Мы все исправим.
Рин напряженно улыбнулась и молча повернулась в сторону острова.
Когда лодка заскользила по мелководью, Нэчжа уже ждал на берегу. Он не был вооружен, но это не имело значения. Все армии находились где-то неподалеку. Войска южан дожидались сигнала на кораблях у побережья провинции Змея, рассматривая горизонт в подзорную трубу. Солдаты Нэчжи наверняка занимались тем же.
Как же иначе?
– Испугался? – спросила она, шагнув на песок.
Нэчжа безрадостно улыбнулся:
– Ты же знаешь, что я не могу умереть.
– Мы пытаемся договориться о мире, – напомнил Катай, бросив якорь, а потом сошел вслед за Рин на берег. – Давайте не будем начинать с угроз, хорошо?
– Согласен. – Нэчжа махнул в сторону, и Рин увидела, что он приготовил три стула и квадратный чайный столик с чернилами, кистями и пергаментами. – Прошу.
Пляж они пересекли в молчании.
Рин невольно украдкой посматривала на Нэчжу.
Он выглядел подавленным. Но по-прежнему обладал статью генерала. Плечи не сгорбились, голос не дрожал. И все же он как будто уменьшился в размерах, исхудал и съежился. Покрытые шрамами губы когда-то скривились в однобокой ухмылке, которая теперь выглядела как болезненная судорога.
Рин ждала, что он станет насмехаться над ней, злорадствовать, но Нэчжа как будто совсем не получал удовольствия от встречи. Он выглядел изможденным. Словно приготовился к смерти.
