– Приветствую, генерал.
Она уселась на край постели. При звуках ее голоса глаза Ма Льена распахнулись.
Рин говорили, что болезнь повредила его голосовые связки. Чжудень сказал, что у Ма Льена идет горлом кровь, когда тот пытается говорить. А если он волнуется, то начинает задыхаться. При этой мысли Рин ощутила легкую радость. У него не выйдет над ней измываться, проклинать и орать. А она может насмешничать сколько влезет. Ему-то придется лишь лежать и слушать.
Рин могла бы просто сделать свое дело и уйти. И рациональная, прагматичная часть ее существа буквально вопила, заклиная так и поступить – было рискованно оставаться здесь долго и разговаривать, ведь могли подслушать шпионы Гужубая.
Но она так ждала этой встречи. Хотела сказать ему, почему он должен умереть. Хотела насладиться этой минутой. Рин заслужила.
Она помнила, как безумно он орал, когда она предложила послать войска в провинцию Петух. Называл ее сентиментальной дикаркой с кожей цвета грязи, свиньей, подстрекающей к войне. Напустился даже на Гужубая за то, что включил «малявку» в военный совет. Говорил, что ей лучше вернуться к своему отродью.
Вероятно, он даже этого не помнит. Такой уж он – шумный, говорливый тип. Вечно бросает оскорбления, даже не поперхнувшись. Считая, что его всегда защитят от мести собственная сила и преданность соратников.
– Помнишь, что ты говорил, когда я впервые попросила дать мне командование? – спросила Рин.
В уголке губ Ма Льена запузырилась слюна. Рин подобрала с пола окровавленную тряпку и вытерла его губы.
– Ты сказал, что я тупая сучка без опыта командования и с прирожденным отсутствием разума. – Она хмыкнула. – Твои слова. Ты назвал меня пустоголовой идиоткой, которая заполучила силу, но не знает, что с ней делать. Сказал, что мне следует знать свое место. Мол, спирцы не созданы для того, чтобы принимать решения, их удел – подчиняться.
Ма Льен выдавил что-то нечленораздельное. Рин откинула спутанные волосы с его лица. Он так сильно потел, что казался словно намазанным маслом. Вот бедолага.
– Я пришла на юг не для того, чтобы снова стать чьей-то игрушкой. Тебе следовало бы это знать.
Прежде она уже служила двум хозяевам. И каждый по очереди ее предал. Она доверяла Дацзы, а потом Вайшре, и оба продали ее не моргнув глазом. Теперь Рин сама распоряжалась своей судьбой.
Она сунула руку в карман и вытащила пузырек.
Леса вокруг Рюйцзиня кишели толстыми желтыми скорпионами. Солдаты научились отгонять их от лагеря горящей лавандой и ставили ловушки, но по лесу нельзя было пройти и десяти шагов, чтобы не наткнуться на гнездо. А чтобы наполнить пузырек ядом, хватит и одного гнезда.
– Я не буду об этом сожалеть, – сказала она. – Тебе не следовало вставать у меня на пути.
Она поднесла склянку к губам Ма Льена. Тот дернулся, пытаясь откашляться и выплюнуть яд, но Рин стиснула его челюсти и заткнула ему нос пальцами, пока жидкость не попала в горло. Через минуту он перестал сопротивляться. Рин выпустила его.
– Ты умрешь не сразу, – сказала Рин. – Яд скорпиона парализует. Сковывает все мышцы.
Она промокнула слюну и яд с его подбородка краем одеяла.
– Через некоторое время тебе станет трудно дышать. Ты попытаешься позвать на помощь, но не сможешь открыть рот. Уверена, что жена зайдет тебя проведать, но она знает, что уже ничего не поделаешь. Знает, чем я тут занимаюсь. Наверное, нарисовала себе мысленно всю картину. Но может, она еще тебя любит и проводит в последний путь. Хотя если бы она тебя любила, то перерезала бы тебе горло.
Рин встала. В голове бурлило странное возбуждение. Колени дрожали. Голова слегка кружилась от неожиданного прилива энергии.
Это было не первое ее убийство. Но впервые – убийство обдуманное и спланированное. Она впервые убила человека не от отчаяния, а хладнокровно и намеренно.
И от этого она чувствовала себя…
Она чувствовала себя прекрасно.
Рин не нужна была трубка, чтобы показать это Алтану, – она слышала его хохот так явственно, словно он стоял рядом. И Рин чувствовала себя чудесно. Как будто может перемахнуть через горы одним прыжком, если захочет. Дрожь в руке никак не прекращалась. Склянка выпала из пальцев и разбилась о землю.
Сердце бешено колотилось, по венам растеклась эйфория, и Рин в смятении вышла из пещеры.
* * *
– Я поведу в провинцию Петух два полка, – сказала Рин. – Как говорит Суцзы, мугенцы в основном там – по плоской равнине проще перемещаться. Мы все это время дрались не на том фронте. Они не идут в горы, потому что не хотят. Им достаточно продвигаться дальше на юг.
Руководство Коалиции южан собралось за столом в штабе наместника Гужубая. Он сам, как прирожденный лидер, сидел во главе стола. Справа от него сидел Лиу Дай, бывший провинциальный чиновник и давний союзник Гужубая. Еще правее – Чжудень, в качестве заместителя Ма Льена, но из уважения к последнему оставили один пустой стул. Суцзы сидел в дальнем левом углу, скрестив руки на груди и ухмыляясь, словно уже разгадал эту шараду и понял ее суть.
– Если ударим быстро, – продолжила Рин, – то есть разгромим главные силы, пока они не успели перегруппироваться, то можем захватить инициативу.
– Не далее как этим утром ты хотела идти на север, драться с Вайшрой, – сказал Гужубай. – А теперь стремишься на юг. Ты не можешь сражаться на два фронта, Рин. Так который из них?
– Нужно идти на юг, чтобы обрести достаточно сил для обороны от гесперианцев, – объяснила Рин. – Если отвоюем юг, то будем жить в тепле. Получим амбары, полные провизии. Доступ к речным путям, арсеналам – да кто знает, что еще мы сумеем отобрать у мугенцев. Наша армия пополнится тысячами бойцов, и у нас будет достаточно припасов для них. Но если сначала не разделаться с мугенцами, мы окажемся в ловушке в этих горах…
– В этих горах мы в безопасности, – прервал ее Лиу Дай. – Много веков никто не вторгался в Рюйцзинь, природа слишком враждебна…
– Здесь нечего есть, – отрезала Рин. – А источники воды иссякают. Мы не можем жить здесь вечно.
– И мы это понимаем, – сказал Гужубай. – Но ты просишь слишком многого. Половина наших солдат всего пару месяцев назад впервые в жизни взяла в руки меч. Нужно дать им время.
– Вайшра не даст им времени, – огрызнулась Рин. – Как только он разделается с Цзюнем, так сразу похоронит и нас.
Рин поняла, что проигрывает. Это было ясно по их скучающим, скептическим лицам. Она понимала, что ее слушают лишь из вежливости – это просто очередная перепалка в давнем споре, как десятки подобных. Они зашли в тупик – у Рин есть огонь, но ничего больше. А остальные были закаленными в боях людьми, которые, как бы ни утверждали обратное, не желали делиться властью с девчонкой вдвое моложе.
Рин это знала. Но просто не могла постоянно молчать.
