– Кажется, я учил его в Синегарде. Полный кретин. А что с ним случилось?
– Он слишком расхрабрился, – сказала Дацзы. – Я сделала из него фарш и отправила обратно Вайшре в корзине с пирожками.
Цзян поднял бровь:
– Что-что?
– Нэчжа измотан, – быстро вернулся к прежней теме Катай. – И не сказать чтобы полностью по своей вине. Гесперианские советники выдвигают безумные требования, которые он не в состоянии выполнить, а республиканское правительство тянет его в разные стороны. Не может же он разорваться.
– Не понимаю, – сказала Рин. – Ты ведь все равно считаешь, что он мог бы лучше использовать свои преимущества.
– Не все так просто. Война по-прежнему ведется на нескольких фронтах. Республика почти покорила север. Кстати, Цзюнь мертв, несколько недель назад с него живьем содрали кожу. Но некоторые провинции еще держатся.
– Серьезно? – встрепенулась Рин. Такой хорошей новости она давно уже не слышала. – И какие провинции сопротивляются?
– Провинция Бык держится лучше остальных, но и ей придет конец через несколько недель, – сказал Катай. – Они дезорганизованы. Разделились на три фракции, которые не могут между собой договориться, хотя, по правде говоря, в этом заключается их преимущество, поскольку Нэчжа не понимает, что будет делать тот или иной полк. Но на такой стратегии обороны далеко не уедешь. Нэчже просто нужно разобраться с ними поодиночке. А еще провинция Собака, лежащая на отшибе, поэтому никому в империи особо не интересна. Зато они научились ценить свою автономию. И теперь, когда гесперианцы хотят превратить весь регион в скопище угольных шахт, еще меньше желают склоняться перед Вайшрой.
– И сколько у них людей? – поинтересовалась Дацзы.
– Солдаты им пока не понадобились. Республика даже не послала туда делегацию на переговоры. Пока что провинции нет на карте Нэчжи. – Катай вздохнул. – Но как только появится, они обречены. Провинция слишком малонаселенная, войск не хватит даже против первой волны атак.
– Значит, мы должны поехать туда! – воскликнула Рин. – Идеально – мы прорвем блокаду, вышлем вперед делегата и устроим встречу с наместником провинции Собака…
– Незваный гость желанным не бывает, – заметила Дацзы.
– Бывает, если третий гость приставил к горлу хозяина нож, – возразила Рин.
– Что-то от меня ускользает смысл этой аналогии, – сказал Цзян.
– Не самая худшая идея, – признал Катай. – Нэчжа убежден, что Суцзы и Гужубай собираются попросить провинцию Собака о помощи. Так что это предсказуемый ход, но другого варианта у нас нет. Нам нужны все возможные союзники. Разделившись, мы становимся легкой добычей.
Рин нахмурилась, глядя на него. Что-то в его тоне было нехарактерно для Катая, но она не могла понять, что именно. Он говорил не так четко и убежденно, как обычно на военном совете. А сейчас слова звучали монотонно и плоско, словно он нехотя бубнил заученный наизусть ответ.
Что с ним произошло в Арабаке? Его не пытали, но он провел несколько недель наедине с Нэчжей. Неужели Нэчжа настроил Катая против нее? И Катай лишь притворяется союзником? От такого предположения она поежилась.
Но Катай не мог бы такое скрыть. Их души неразрывно связаны. Рин бы почувствовала. По крайней мере надеялась, что почувствует.
Так почему же он говорит как человек, который уже проиграл?
– Значит, провинция Собака. Это интересно. – Цзян повернулся к Дацзы: – Что скажешь? Маршрут к их столице проходит недалеко от хребта Тяньшань, так что хотя бы на части пути у нас будет естественное укрытие.
– Отлично, – передернула плечами Дацзы. – Но не вижу причин, по которым для этого нам может понадобиться Коалиция южан.
– У них тысячи солдат, пока еще живых.
– Мы не переведем через горы тысячи солдат. К тому же они как-никак ее продали. – Дацзы мотнула подбородком в сторону Рин. – Они заслужили своей участи.
– Это вина руководства. А народ легко оболванить, сама знаешь.
– Слишком муторно.
– Я только что сбежал из каменной горы, – сказал Цзян. – Мне хочется поразмяться, милая. Это полезно для ума.
– Что верно, то верно, – со вздохом согласилась Дацзы. – Значит, провинция Собака.
– Прошу прощения, – сказал Катай, переводя взгляд с Цзяна на Дацзы. – Я что-то пропустил?
Рин тоже смутилась. Цзян и Дацзы так быстро обменялись репликами, что она с трудом понимала происходящее. Эти двое часто говорили отрывочно, пересыпая слова намеками на их общее прошлое, и на пути к Арабаку Рин часто ощущала себя лишней. Это постоянно служило напоминанием, что, каким бы могуществом она ни обладала, Триумвират правил страной десятки лет, и Рин знала об их подвигах только из легенд. Они намного ее превосходили. И сделали намного больше.
– Решено, – сказала Дацзы. – Мы соберем твою армию и поведем ее на север. Согласна?
– Но… как насчет блокады? – потрясенно спросил Катай.
Цзян потянулся и зевнул:
– Ну, мы ее прорвем.
Катай вытаращился на него:
– Но как?!
Дацзы хихикнула. Цзян озадаченно покосился на него, словно его удивил подобный вопрос.
– Я ведь все-таки Страж, – сказал он как ни в чем не бывало, словно это служило ответом на все вопросы.
Ночь была теплой, так что после ужина они затушили костер и подремали в фургоне посменно. Катай вызвался первым стоять в карауле. Рин не отдыхала с рассвета и жутко устала, а в висках до сих пор гудело при воспоминаниях о Новом городе, но она задержалась на несколько минут, чтобы посидеть рядом с ним. Она так ждала этих минут, когда, наконец, они окажутся наедине.
– Я рада, что ты здесь, – сказала она. Пустые слова, не способные выразить ее чувства.
Но Китай лишь кивнул. Он понял.
От каждого их соприкосновения проскакивала искра – когда Рин похлопывала его по руке, а Катай обнимал ее за талию, когда ее голова упиралась в его подбородок. Рин наслаждалась, касаясь его кожи. Каждый раз убеждаясь, что он настоящий, он жив и он здесь.
Рин придвинулась ближе.
– Что ты задумал?
– Ничего. – Он по-прежнему говорил все тем же равнодушным, тусклым тоном. – Просто устал.
– Не лги мне. – Рин хотелось, чтобы он выложил все начистоту. Она не могла больше выносить его необычной отстраненности, не могла выносить мысли о том, что чего-то о нем не знает. – Что тебя тревожит?
Катай долго молчал.
– Просто… Не знаю, Рин. В Арабаке было…
– Ужасно.
– Не то чтобы ужасно, но странно. И я пробыл там так долго, а теперь на свободе, но не могу прекратить думать о гесперианцах.
– И что ты о них думаешь?
