Но она командир, и у нее есть и другие дела.
Она обошла солдат и гражданских, подсчитывая оставшихся людей. Зажигала им факелы и согревала пламенем. Честно отвечала на все вопросы о том, где была – рассказала о Чулуу-Корихе, о возвращении Триумвирата, о том, как побывала в Арабаке.
К своему удивлению, она обнаружила множество новых лиц не из провинции Обезьяна или Петух, а с севера – в основном молодых мужчин и чуть постарше, крепких и мускулистых.
– Не понимаю, – сказала она Венке. – Откуда они взялись?
– Это шахтеры, – объяснила Венка. – Устроившись в Арлонге, гесперианцы открыли вдоль всего хребта Даба вольфрамовые рудники. Привезли буровые механизмы и взрывали горы. Ты такого никогда в жизни не видела. Но им все равно нужны рабочие руки для самых опасных задач – лазить по туннелям, нагружать тележки, отбивать новую породу для проб. Туда свезли северян.
– Похоже, им это не понравилось, – заметила Рин.
– А ты чего ожидала? Никто не сбежит с хорошей работы, чтобы присоединиться к мятежникам и бандитам. Как я слышала, эти шахты – настоящий ад. Смертельная ловушка. Некоторые шахтеры много дней не видели солнечного света. Они вступили в нашу армию, как только нас увидели.
Рин бродила по туннелям почти два часа. Все хотели с ней поговорить, услышать ее голос, прикоснуться к ней.
Они еще не верили, что она вернулась, живая и невредимая. Каждому нужно было убедиться в этом собственными глазами.
– Я настоящая, – заверяла она снова и снова. – Я вернулась. И у меня есть план.
Сомнения и смятение быстро уступили место благодарности, восхищению и непоколебимой преданности. Чем больше Рин разговаривала с солдатами, тем лучше понимала, какое воздействие на их умы оказал прошлый день. Они находились на грани уничтожения, много недель просидели под землей, а запасы воды и пищи подходили к концу. Они ожидали неминуемой смерти от пуль, бомб или голода. И тут появилась Рин, вернулась из каменной горы без единой царапины, да еще привела с собой двоих из Триумвирата, и за одно утро вернула южан к жизни.
Они расценивали случившееся как божественное вмешательство.
Может, когда-то они и сомневались в Рин. Но только не теперь. Она без тени сомнения доказала, что Суцзы был не прав – Республика никогда не будет к ним милосердна и единственная надежда южан на выживание – это Рин. И, глядя на полные благоговения и благодарности лица, Рин поняла, что армия теперь навсегда с ней.
* * *
Цзяну не становилось лучше.
Вскоре после того, как они оказались в пещере, он очнулся, но с тех пор не произнес ни одного членораздельного слова. Когда Рин подошла к его циновке, он как будто ее даже не заметил, так и сидел, как ребенок, подтянув колени к груди. Его мысли блуждали где-то в глубинах разума, погрузившись в тревожные и пугающие воспоминания, и хотя он шевелил губами, а его взгляд бегал туда-сюда, словно Цзян пытался уцепиться за реальность, Рин не знала, как его растормошить.
– Это я, наставник, – сказала она.
Цзян будто не слышал, лишь бездумно теребил край рубахи. Он побледнел как смерть, под кожей акварельной каллиграфией проступили синие вены.
Рин опустилась рядом с ним на колени.
– Я должна тебя поблагодарить.
Она положила ладонь на его руку, решив, что физический контакт может его успокоить. Цзян отдернул руку. И лишь тогда посмотрел Рин в лицо. Она заметила страх в его глазах, не краткий проблеск удивления, а глубинный, пробирающий до костей ужас, от которого Цзян не мог избавиться.
– Он уже несколько часов в таком состоянии, – сказала Дацзы. Она сидела, прислонившись к стене неподалеку, и жевала полоску вяленой свинины. – Ты не добьешься от него ответа. Оставь его в покое, он придет в себя.
Рин не могла поверить в такое бесчувствие.
– Он не выглядит здоровым.
– Он это преодолеет. Такое уже случалось.
– Не сомневаюсь, что ты в курсе. Ты же сама с ним это сотворила.
Рин понимала, что это жестоко. Но она и хотела причинить боль. Хотела, чтобы слова вонзались, как кинжалы, потому что только отразившая на лице Дацзы боль служила единственным утешением, когда Рин с ужасом смотрела на Цзяна.
– Он еще жив только из-за меня, – твердо произнесла Дацзы. – Я сделала все возможное, чтобы дать ему единственный шанс обрести мир в душе.
Рин снова посмотрела на Цзяна. Он скрючился и шептал какую-то чепуху, прикрыв рот ладонями.
– И это – мир в душе?
– Когда-то он чуть не умер из-за кошмаров в голове, – сказала Дацзы. – Я заставила их умолкнуть.
– У нас проблема, – объявил подошедший к ним Катай. – Нужно что-то делать с Суцзы и Гужубаем.
– Проклятье, – простонала Рин.
Она не видела Суцзы и Гужубая после начала атаки. Ей даже не пришло в голову, что они где-то рядом. Рин думала только о побеге, стремилась к единственной цели – спасти южан, совершенно позабыв о том, что не все будут рады ее возвращению.
– Они поднимают суматоху, – продолжил Катай. – Уговаривают солдат разделиться, когда выйдем наружу. Нужно разобраться с ними сейчас же, иначе утром мы столкнемся с дезертирством или заговором.
– Парнишка прав, – сказала Дацзы. – Нужно действовать.
– Но что можно… А! – Утомленный мозг Рин наконец-то сообразил, на что намекает Дацзы. – Я поняла.
Она встала.
– И что? – Катай переводил взгляд с Рин на Дацзы. – Вы же не… Что вы…
– Казнь, – ответила Рин. – Все просто. Ты знаешь, где они?
– Стой. – Катай вытаращился на нее, потрясенный новой жестокостью. – Это же не значит… В смысле, ты же только что их спасла…
– Эти двое без зазрения совести продали ее Республике, – протянула Дацзы. – Если ты думаешь, что они не сделают этого снова, ты просто идиот.
Катай сердито покосился на Рин:
– Так это она придумала?
– А какие еще у нас варианты? – отозвалась Дацзы.
– Вот как ты правила страной, да? – спросил Катай. – Убивая всех, кто с тобой не согласен?
– Конечно, – как ни в чем не бывало ответила Дацзы. – Невозможно управлять страной, когда тебя окружают влиятельные соперники. У Жиги было много врагов. Мы с Цзыей от них избавлялись. Именно так мы объединили Никан.
– Долго это не продлилось.
– Это они долго не протянули. А я правила двадцать лет. – Дацзы выгнула бровь. – И не потому, что была милосердной.
– Мы уже поступали так раньше, – напомнила Рин. – Ма Льен…
– Ма Льен лежал на смертном одре! – рявкнул Катай. – Это совсем другое. Тогда мы находились в слабой позиции, у нас не было другого выхода…
– У нас и сейчас нет другого выхода, – сказала Рин. – Сейчас солдаты мне подчиняются, но их преданность не будет длиться вечно. Учитывая то, куда мы направляемся. А Гужубай и Суцзы слишком умны. И обладают харизмой, которой никогда не было у меня. Дай только время, и они найдут способ меня сместить.
