Она вздохнула и подавила желание разрыдаться.
Орхидеи не растут на большой высоте. Они выживают только в долинах и в предгорьях.
Армия вошла в провинцию Собака и начала спуск.
С этого дня они шли только вниз.
Глава 20
Провинция Собака была самой бесплодной из всех двенадцати провинций империи.
В Провинции Крыса бедные почвы, провинция Обезьяна – сельское захолустье, а провинция Свинья – рассадник бандитов и преступников. Но провинция Собака была отдаленной, гористой областью, так скудно населенной, что здесь было больше яков, чем людей. Вероятно, только по этой причине сюда до сих пор не вторглась Республика.
Когда войска Рин спустились с гор на плато Скаригон, они не увидели ни одного признака человеческой цивилизации.
Конечно, глупо было надеяться, что наместник провинции и его армия ждут их с распростертыми объятиями у подножия гор Баолей. Такая встреча всегда оставалась лишь пустой мечтой, ложью, которую Рин состряпала для южан в начале похода, чтобы дать им причину двигаться дальше. Но после побега из Наковальни прошло столько времени, что Рин и сама начала в это верить.
И все же они могут найти здесь союзников. Они добрались только до юго-восточной границы обширной степи. Возможно, они наткнутся на пастухов-кочевников со стадами овец или яков, которыми славится провинция Собака. Однако Рин понимала, что может сойти с ума, вглядываясь в далекий горизонт в надежде, что там появятся силуэты людей.
Лучше не рассчитывать на помощь. Единственный вариант – идти дальше, к горе Тяньшань, по-прежнему в одиночестве.
Идти по плато было гораздо проще, чем по горам. Конечно, истощение и усталость никуда не делись, армия по-прежнему редела из-за голода и болезней. Но теперь земля предательски не ускользала из-под ног, а воздух не убивал ледяным холодом, и за день они покрывали в три раза большее расстояние, чем в горах Баолей. Моральный дух стал восстанавливаться. Недовольный шепот поутих. Далекая гряда Тяньшань с каждым днем становилась все ближе, больше не была туманным контуром на горизонте, а превратилась в зазубренный силуэт на фоне северного неба, и Рин начала надеяться, что у них получится. Что все планы, составленные за разговорами с Триумвиратом, которые до сих пор казались далекими фантазиями, могут сбыться.
Но она так и не решила, что будет делать, если они действительно сбудутся.
– Рин, – потряс ее за плечо Катай. – Смотри.
Она споткнулась, очнувшись от полудремы.
– Что?
Катай приподнял ее подбородок, чтобы Рин перестала смотреть себе под ноги.
– Вон там.
Сначала она не поверила своим глазам, но потом по колонне прокатился радостный вздох, подтверждая, что это не галлюцинации – в степи стоит деревня. От крыш круглых хижин поднимались густые клубы дыма, обещая кров, тепло и хороший ужин.
Колонна ускорила шаг.
– Погоди, – сказала Рин. – Не факт, что они настроены дружелюбно.
Катай бросил на нее суровый взгляд. За ними шла целая армия южан с оружием в руках.
– Вряд ли имеет значение, пригласят нас или нет.
* * *
– А ты ниже, чем я думал, – сказал Цюань Чолан, наместник провинции Собака.
Рин пожала плечами.
– Не так давно толпа разорвала на куски человека, который считал так же.
Она не стала вдаваться в детали – рот был занят пережевыванием разложенных на циновке яств: жесткой сухой баранины, дымящихся булочек из муки грубого помола, похлебки из баранины и холодного, кислого молока яка, чтобы все это запить. По всем стандартам еда была ужасной – провинцию Собака часто высмеивали за жесткую, безвкусную еду. Но после нескольких месяцев, проведенных в горах, так приятно было ощутить на языке новые вкусы, помимо обжигающего кипятка с перцем.
Рин понимала, что ведет себя грубо. Но раз никто не собирается ее убивать, она сосредоточилась на еде.
Обглодав последнюю баранью кость, она глубоко и довольно вздохнула и вытерла руку о штаны.
– Что-то я тебя не узнаю, – откровенно призналась она. – Власть сменилась?
Рин встречалась с прежним наместником провинции Собака лишь однажды и очень коротко, на встрече у императрицы в Лусане, после войны. Он не произвел на нее впечатления, и Рин с трудом вспомнила его черты, но все же смогла отличить от человека, с которым сегодня ужинала – этот был выше, гораздо моложе и стройнее. Но она также заметила определенное семейное сходство в чертах лица – у Чолана были такие же большие узкие глаза и высокий лоб, как и у прежнего наместника, видимо, его отца.
Чолан вздохнул:
– Я говорил отцу, чтобы не отвечал на приглашение Вайшры. Он должен был догадаться, что наместник провинции Дракон вызвал его не для того, чтобы поговорить.
– Очень глупо с его стороны, – согласился Катай. – Вайшра прислал его голову?
– Вайшра никогда не был склонен к состраданию. – Голос Чолана отвердел. – Он прислал мне несколько свитков с угрозами, что он сдерет с моего отца кожу живьем и пришлет мне, если провинция Собака не капитулирует.
– Значит, ты предпочел смерть отца, – сказал Катай совершенно нейтральным тоном, без тени осуждения.
– Я знаю, каким был отец. Он скорее сам всадил бы в себя меч, чем склонился. Вайшра в самом деле прислал мне посылку. Я не стал ее открывать, а сразу захоронил.
Под конец фразы его голос едва заметно дрогнул. Рин поняла, насколько он еще молод. Чолан вел себя как генерал, и его люди обращались с ним соответственно, но голос выдавал хрупкость, которую не могли скрыть ни обветренная кожа, ни борода.
Он был такой же, как они сами. Молод, напуган и понятия не имел, что делать, хотя и всячески пытался показать обратное.
Катай обвел жестом лагерь.
– Как я понимаю, это не постоянная столица?
Чолан покачал головой.
– Горулан – красивое место. Высеченные в скалах храмы, огромные статуи высотой с дом, куда ни кинь взгляд. Мы покинули город, когда я получил отцовскую голову в корзине. Я не горел желанием быть зарезанным в собственной постели.
– Похоже, твою казнь пока отложили, – сказала Рин.
Чолан бросил на нее осуждающий взгляд.
– Только потому, что нас никогда не рассматривали как серьезные фигуры на доске. Никто просто не знает, что с нами делать.
И он был прав. Провинция Собака всегда находилась на обочине имперской политики. Слишком далеко она была от центров власти, чтобы ощутить на себе ярмо при любом режиме, ни один император не пытался усилить свою власть над провинцией – это засушливое, малонаселенное плато было так небогато, что это просто не имело смысла. Местные жители пасли скот и ничем не торговали. Земля была слишком бедной для вспашки, на этой каменистой почве росла только трава.
