— Потанцуешь со мной, Лисичка? — прозвучало соблазнительным шепотом на ухо, а в следующую секунду парень поднялся с каремата, заставив её неловко пошатнуться.
— Ну, я… — замямлила Лиза, в замешательстве глядя на мужскую ладонь, что в приглашающем жесте тянулась к ней. Всё внутри буквально умоляло её отказаться, вопило о том, что это неправильно и что окружающие, наверняка, посмотрят на них с осуждением. А Лиза и так за свою жизнь вдоволь натерпелась таких вот «взглядов»…
— Клянусь, я не стану специально наступать тебе на ноги. Разве что случайно, — Дима присел перед ней на корточки и с улыбкой посмотрел в глаза. И Лиза сдалась. В последние десять дней она постоянно сдавалась.
Они вышли в центр импровизированного круга, встав чуть поодаль от очага. И Кузнецова опять заробела, то ли от чужого внимания, которое она ощущала всей кожей, то ли от того, что в последний раз она танцевала медленный танец в девятом классе.
С Юрой ей было не до танцев, а кроме Юры у нее никого и не было.
— Вот так, — Дима взял девушку за руки и положил их себе на плечи, а сам приобнял её за талию. — Просто закрой глаза, и доверься мне, Лисичка. — Простая просьба вновь воскресила в Лизе горькие картины прошлого.
«Закрой глаза», — так однажды просил её сделать очередной мамин дружок по бутылке. Это тоже случилось в девятом классе, и Кузнецова тогда закрыла… дверь в свою комнату, надежно подперев ту комодом.
Лиза зло тряхнула волосами и зажмурилась. И что с ней не так? Танцует на берегу реки с самым лучшим парнем, которого ей когда-либо доводилось знать, им поёт сам солист «Меридианов», а она, как дурочка, вспоминает худшие моменты своей жизни. Может, это день рожденья так странно на нее влиял?
Но мрачные мысли, словно найдя прореху в её сознании, всё прибывали и прибывали.
Лиза подумала о матери. Помнит ли та, что двадцать лет назад родила свою вторую дочь? Хотя нет, лучше бы она не помнила. Ей бы только повод напиться. А на Лизу ей плевать. И Лизе, как бы это жутко не звучало, с недавних пор плевать тоже. Вот такая семейная идиллия.
— Хочешь, мы уйдем? — будто сквозь вату послышался обеспокоенный голос. Дима поднял руку и бережно стер пальцами влагу с её щек. Лизка даже не сразу поняла, что это слезы.
Господи, её опять угораздило разрыдаться при нем!
— Нет, — безапелляционно ответила Кузнецова, крепче сжимая плечи парня. — Я хочу танцевать. — Она не позволит ей всё обезобразить. Она теперь не зависит от неё.
— Расскажешь? — осторожно попросил парень. Он не в первый раз задавал подобный вопрос, и надеялся хотя бы сейчас получить ответы. Но Лиза привычно увильнула:
— Извини. Мне не хочется портить такой прекрасный вечер.
— Ладно, — чуть помедлив, протянул Дима и, скрывая досаду, насмешливо добавил: — Ты же не льешь слезы по Дениске?
— Ну что ты, о Дениске у меня только самые светлые воспоминания, — подражая его тону, съехидничала она.
— Ну, это я быстро исправлю, — он крепко прижал её к себе, начав дурашливо раскачивать их пару из стороны в сторону, напоминая этими действиями Лизке неуклюжего медведя из детского стихотворения. А Димино странное бормотание, только подкрепляло её ассоциации.
— Кошмар, что ты творишь?! — громко воскликнула она, позволяя ему вести в этом сумасшедшем танце.
— Перенаправляю ход твоих мыслей.
— Лучше бы ты просто меня поцеловал, — уже откровенно посмеиваясь, посоветовала Кузнецова.
— А что, так можно было? — парень резко остановился, но мир для Лизы по-прежнему продолжал кружиться. Как и блики от костра в Диминых глазах. Или это были отражения звезд?
Внезапно звезды оказались близко-близко, а теплые губы парня прижались к её губам. И Лизу окончательно отпустило. Прошлое умолкло, а будущее зазвучало ярче, как и песня, которая продолжала играть вокруг них:
Раздевай меня медленно…
Знаешь, я проиграл всё битвы.
Я мечтал стать Богом. Но, видимо, не преуспел.
И пока шли сражения, вместо стали звенели молитвы,
В них твой голос однажды моё имя пропел.
Я пошел на тот звук, будто тварь привлеченная светом.
Полубог, не веривший в чудеса.
Ты стояла вдали и пела рассвету,
И рассветы горели в твоих глазах.
Ты была, словно жизнь. Или жизнь стала тобою.
Враг, которого смертным не одолеть.
Полубога возможно сразить лишь любовью:
Раздевай меня медленно, не прекращая петь.
Лиза сидела на кровати и рассеянно расчесывала чуть влажные волосы, вглядываясь в темноту ночи за огромным окном во всю стену. И окно было, пожалуй, единственным, что хоть как-то отдаленно ей напоминало о привычных жилищных условиях. Всё остальное казалось чужеродным, диким и ужасающе роскошным.
Бунгало — вот как назывались аккуратные одноэтажные домики, в которых расселили их разномастную компанию. Раньше Кузнецова видела подобные «хижины» лишь в ленте инстаграм, где «вечно отдыхающие» блогеры щедро делились снимками со своего уикенда на Бали или Мальдивах. Кто бы мог подумать, что и она когда-нибудь будет жить в подобном месте?! С глянцевым светлым паркетом на полах и соломенным куполообразным потолком, увенчанным дубовыми балками, со стенами облицованными бамбуком и пробковым деревом, а еще с самой настоящей каминной и уютной кухней. Однако больше всего — если не брать в расчет шикарную ванную комнату, — Лизке запала в душу терасса. Небольшая, узкая, с плетенной мебелью и потрясающим видом на реку и лес — она так и влекла к себе. Даже сейчас, темной ночью, Кузнецовой хотелось сдвинуть тяжелую оконную створку и ступить босыми ногами на дощатый пол, чтобы спустя секунду оказаться в кресле-качалке, укрыться пледом и загадывать желания на падающие звезды. Лиза настолько прониклась этой идеей, что даже не вскрикнула, когда створка, как по заказу отъехала в сторону, а за ней показалась самая настоящая звезда. Очень наглая звезда, которая, судя по всему, разучилась стучать в дверь. Точнее в окно.
Бунгало со своими стеклянными стенами, которые совершенно не защищали от незваных гостей, вдруг разом утратило свое очарование.
— Еще раз здравствуй, — поздоровался Пашка, растянув губы в безупречной улыбке. Такой же сногсшибательной, как и у Димы. Вообще-то двоюродные братья Красновы были очень похожи между собой: оба высокие, темноволосые, с обаятельными ямочками на щеках и схожим разрезом глаз.
А еще у этих двоих напрочь отсутствовало чувство такта:
— Можно? — музыкант кивком указал на комнату и, не дожидаясь её согласия, быстро сбросил вьетнамки и шагнул внутрь.
— И тебе привет. А Катя в душе, — Лиза ткнула в сторону нужной двери, из-за которой доносился шум воды, и, желая побыстрее спровадить неурочного визитера, многозначительно добавила: — Я ей передам, что ты заходил.
