Господи, помоги.
– Вы что-то сказали,– водитель сделал музыку тише, а я замотала головой.
Что тут скажешь? Надо писать заявление на увольнение, хотя мне нравилась моя новая работа, не считая противной силиконовой куклы Лизы, она даже забавная, того неотесанного пошляка Альберта Медведева, временами сам Марк был нормальным.
О, он уже Марк. Теперь мы вдвоем с куклой Лизкой будем так его называть. Может, уже подружиться, так сказать, есть о чем поговорить, найдется пара общих тем. Любимая поза для анального совокупления? Насколько глубоко Марк любит, чтоб брали его член в рот? Глотать или дать кончить на лицо? Наручники или веревка? Плеть или ладонь?
Ну что за чушь лезет в голову?
Сидеть без белья, хоть в юбке и чулках, было неприятно, из меня все еще вытекала сперма шефа, мне казалась, что я пропитана ею насквозь. Он тогда хотел еще что-то сказать, но как всегда вовремя зазвонил его телефон под ворохом брошенной прямо на пол одежды.
Марк поднялся, отодвинув меня в сторону, легко прошелся, совершенно обнаженный, ничуть не смущаясь. Ой, да ему-то чего смущаться? Это не в его попке только что был член. Я даже залюбовалась его фигурой: узкая талия, широкие плечи, видно, как играют мускулы под чуть загорелой кожей.
На спине, прямо посередине, была татуировка, не видела ее и немного зависла, рассматривая. Реалистичное изображение морды льва в алых языках пламени. Конечно, кто еще мог быть у него, как не царь зверей, подчиняющий и подминающий под себя весь прайд. Мания величия налицо, точнее, ее прямое доказательство на спине.
– Да, папа, я помню, я обязательно буду.
Он стоял спиной, высокий, на татуировке блестел пот, крепкие ягодицы, он повернулся боком, что-то рассматривая в окне, член все еще полувозбужденный, головка открыта от крайней плоти, красного цвета, а у меня влагалище сжимается в спазмах. Я помню, как он имел меня этим членом, как я стонала и кончала на нем. Как мысленно просила еще.
Марк продолжал разговаривать, речь шла о какой-то вечеринке, он вышел из комнаты, где-то хлопнула дверь и полилась вода. Душ, он так просто ушел в душ, даже не оглянувшись. Я быстро вскочила, начала искать свои разбросанные вещи, обтерлась своим же бельем, натягивая юбку, блузку. Руки тряслись, пальцы не слушались, подхватила туфли, в прихожей пальто, сумочку, выскочила за дверь.
Я убегала, как крыса с тонущего корабля, потому что не могла находиться с ним рядом, я просто не знала, как себя вести. Надо подумать, очень хорошо подумать и собрать мысли в кучу.
Судорожно пыталась набрать на телефоне номер такси, но он был смертельно разряжен. Надев туфли в лифте, прислонилась лбом к зеркалу, а потом испугалась собственного отражения. Глаза блестят лихорадочным блеском, помада размазана, на щеках подтеки от слез. Я реально плакала от удовольствия, кончая анально. Быстро начала приводить себя в порядок, чтобы не пугать людей.
От консьержа вызвала такси, мужик долго на меня косился, наверняка подумал, что я наркоманка. Ушла за угол дома, хотя и не думала, что Марк Альбертович кинется меня искать. Свою сбежавшую секретаршу, оставившую ему комплект нижнего белья, недешевого, на минуточку, словно, сука, мать ее, Золушка. Такси приехало быстро, но через вечерние пробки ползло медленно.
Ключ не попадает в замочную скважину, руки трясутся, наконец все получается, сажусь на пуфик в прихожей и тупо смотрю в одну точку. Не знаю, сколько проходит времени, но уже практически стемнело, скидываю одежду на пол, иду в ванную, включаю воду. Раздеваюсь, глядя на себя в зеркало.
Трогаю припухшие соски, они еще темно-розового цвета, грудь налита возбуждением. Смотрю, что на ней несколько укусов и засосов, провожу по ним пальцами. На шее тоже засосы, осматриваю себя внимательнее, на бедрах синяки от пальцев, а на запястьях красные борозды от наручников.
Это некий фетиш, мне нравятся следы, оставленные на моем теле. Я получаю от этого моральный оргазм. Меня пометили, ставя знак принадлежности, это так примитивно, так по-животному порочно.
Лежа в ванной, пытаюсь понять причину своего поведения. Мне нравится власть мужчины над моим телом, именно власть и подчинение вызывает сильнейшее удовольствие. Мои оргазмы не сравнить с теми, что были до этого, казалось, что все, что было, так, жалкое подобие сексуального удовлетворения. Интересно, я так реагирую только на Марка или вообще на всех, кто захочет сделать меня своей нижней? Ведь так это называется?
О прошлых отношениях и думать не хочется. Закрываю глаза, откидываюсь на бортик ванны, тело отмокает в горячей воде, мышцы расслабляются. А перед глазами мой Господин снова имеет меня. Его грубые ласки, укусы, поглаживания, шлепки. Все это приносило удовольствие, даже то, что мои руки были скованы наручниками. Его приказы, наказания за неповиновение.
Руки сами ласкают грудь, спускаются к животу, к промежности, хочу снова чувствовать его в себе. Провожу пальцами по половым губам, разводя колени шире. Клитор уже увеличился, ласкаю его, хочу снова кончить, хочу испытать эти болезненные судороги тела.
Тело помнит, как член Марка дергался внутри меня, как становился больше, наливаясь возбуждением, как доставал до шейки матки. Увеличиваю трение, по телу иголками проносится надвигающийся оргазм. Марк кончал, я кончала на нем, принимая его сперму. Кончаю и сейчас, хриплый стон из груди, сжимаю ноги, часто дышу.
Оргазм не такой сильный, но дает облегчение. Я стала озабоченной и одержимой сексом. Впереди выходные, надо все обдумать, надо, в конце концов, разобраться в себе и поговорить с Марком Альбертовичем. Быть игрушкой для удовлетворения его замашек Господина я не собираюсь. Нет, с меня хватило делить одного мужика с другой женщиной и быть тайной любовницей и утешением.
Глава 18 Марк
Марк
– Ну, наконец-то самый замечательный мальчик на свете соизволил появиться.
Артур громко рассмеялся, очень достоверно спародировал мою мать, которая стояла невдалеке, общаясь с друзьями. В картинной галерее было многолюдно, шампанское лилось рекой, дамы блистали нарядами, ведь это было торжественное открытие, мама всегда все делала с размахом.
– А вот и мой самый замечательный мальчик на свете, – мама наконец меня увидела, подошла, потрепала по щеке, словно мне не тридцать лет, а только четырнадцать. – Артур, застегни ширинку, а то сейчас смеяться будешь не ты, а все вокруг.
Стелла Вениаминовна умела подколоть, Артур схватился за ширинку и покраснел, как рак. Мама поправила на мне галстук и смахнула невидимые пылинки с пиджака.
– Я сто лет тебя не видела, дорогой, ты похудел.
– Работы много, извини, но я не мог не появиться на открытии твоей новой галереи.
– Тебе наверняка сказал отец, ты бы сам не запомнил.
– Ну, что такое ты говоришь? Я все прекрасно помнил и знал.
– Не заговаривай мне зубы, работы у него много, я давно жду внуков, вот над чем тебе надо работать, а не пропадать в офисах и на стройках все время. А еще в клубах и ресторанах, где вы там цепляете девиц с низким социальным статусом.
