Сэра Хадзиса я знала прекрасно — и жалела об этом каждую секунду с момента знакомства. Отчим будто специально выбрал самого отталкивающего из своих протеже, чтобы всячески способствовать нашей помолвке. Сэру Хадзису было за пятьдесят, но его волосы об этом так и не узнали, поскольку расстались с этим бренным миром еще до моего рождения. В довесок шла отвратительная привычка называть всех женщин вокруг «милочками» и гонять меня с мелкими поручениями, словно горничную. Сам сэр Хадзис передвигался очень мало и неохотно, что тоже имело некоторые последствия, о которых благовоспитанным леди полагалось деликатно молчать.
Мама так и поступила. Только в самом конце письма, после перечисления всех достоинств сэра Хадзиса (весьма краткого, впрочем), добавила торопливым почерком: «Я поставила в известность графа Аманатидиса на случай, если сэр Хадзис пожелает засвидетельствовать свое почтение твоему доброму покровителю».
Сообщение в целом скорее приободряло, чем расстраивало, но с покровителями у меня в последнее время как-то не складывалось. Кроме того, я вовсе не была уверена, что граф Аманатидис вспомнит, кто я такая и какое отношение он имеет к моей помолвке. Да мы даже представлены не были!
По всему выходило, что, как бы ни требовала моя гордость справиться со всеми проблемами самостоятельно, мне всё-таки был нужен покровитель. Студенты-старшекурсники на эту роль не подходили по предельно простой причине: их власть надо мной была обусловлена только тем, что они куда больше знали о преподавателях и порядках в университете. Но все это я могла разузнать и сама. Со временем, правда, но игра все же не стоила свеч — особенно если вспомнить, как повел себя Фасулаки по отношению ко мне.
Граф Аманатидис тоже отпадал: во-первых, не факт, что его волнует моя судьба, а во-вторых, он приносил куда больше пользы, пока вовсе никак себя не проявлял. Граф приходился дальним родственником вдовствующей королеве, и в моих же интересах было, чтобы никто не сообразил, как можно дешево и сердито породниться с правящей династией. Нет, если не останется никакого выбора, отвергать покровительство родного отца я не собиралась, но и всецело полагаться на него тоже не спешила.
Основная проблема заключалась в том, что больше мною никто и не интересовался. Оставалась надежда разве что на пресловутые «высшие армейские чины», которые покровительствовали Фасулаки из-за его исследовательской работы.
Увы, это означало, что ссориться с ним нельзя, сколь бы оскорбленной я себя ни чувствовала. Мне нужен был договор о совместном исследовании — без него в армии могли никогда не узнать о моем существовании.
Этот вариант дурно попахивал, но альтернативой был разве что граф Аманатидис. Кроме того, никто не запрещал мне продолжать поиски — и заручиться поддержкой подруг. Сами они ничего не решали, но их родители имели какое-никакое влияние: все же дети простолюдинов в «Серебряный колокольчик» не попадали ни при каких обстоятельствах, а аристократические круги — штука весьма тесная. Вдруг кто-нибудь да донесет до отчима светлую мысль, что разница в возрасте между супругами — это, конечно, вполне нормально, но в три раза — всё-таки перебор!
Но сначала эту идею нужно было донести до девочек, и я села за письма, не откладывая дело в долгий ящик. Хемайон быстро заскучала и вернулась в кровать; не прошло и четверти часа, как ее дыхание выровнялось и стало еле слышным. Стараясь не шелестеть, я поочередно составила письма всем трём подругам и ещё почти час просидела над посланием маме. Пришлось подражать ее официозному тону: отчим наверняка не погнушается влезть в нашу переписку, и у него не должно было возникнуть и тени подозрения, что я что-то задумала. Мама же поймет все по одному только обращению «дорогая матушка» в начале письма. Этим я, впрочем, не ограничилась и старательно живописала расплавленный измеритель дара на вступительном экзамене. Кто знает, вдруг господин Хадзис поостережется брать в жены огненного мага, и вопрос с нежеланной помолвкой решится сам собой?..
Я даже зажмурилась, всерьез размышляя, не помолиться ли об этом, и немедленно получила знак свыше. Или снизу, как посмотреть, — под дверь влетел исписанный лист бумаги, и тотчас же послышались удаляющиеся шаги. Они казались неторопливыми, но, когда я выглянула в коридор, там уже никого не было.
А лист на поверку оказался варварски вырван из какой-то книги. Я убедилась, что Хемайон этот странный ритуал обмена сообщениями никак не потревожил, и закрыла дверь.
От свечи оставалось меньше половины, но меня снедало любопытство, и я вернулась за стол.
«Несмотря на кажущееся свободомыслие и неподобающе лёгкое отношение к делам деликатным и сердечным, эльфы могут быть верными и преданными партнёрами. Даму сердца они избирают сознательно и на всю жизнь, выстраивая с нею своеобразную магическую связь. Она позволяет чувствовать, когда избранной даме угрожает опасность, и эльф является на помощь, не мешкая.
Однако следует отметить, что связь эта становится полноценной и двусторонней лишь в том случае, если дамой сердца эльф избирает женщину своего вида. Человеческие девушки слишком хрупки и невинны, и их эта связь порабощает, превращая в марионеток, послушных воле господина…»
Записи обрывались на середине предложения. С обратной стороны оказалось только изображение счастливой эльфийской пары — высокие, тонкие фигуры в невозможных нарядах, будто сотканных из утренней росы и тумана над водой. Красиво, но, увы, малоинформативно.
Я вспомнила дикие глаза Тэрона, ворвавшегося в зал накопителей, и обречённо потерла ладонями лицо.
Этого ещё только не хватало…
Глава 12. Ключик
Наутро я спустила ноги с кровати и, недовольно поморщившись, поджала пальцы. Перекрытие тут же отозвалось волной тепла, и Хемайон перестала ежиться спросонок.
— О, сегодня с тобой все в порядке? — радостно выпалила она, приободрившись.
Я не стала нагнетать обстановку и просто улыбнулась в ответ. В каком-то роде все и в самом деле было в порядке — не считая разве что чудовищного недосыпа.
Зато бессонная ночь помогла расставить приоритеты и заготовить пути отступления. Мне оставалось только разыграть готовый план.
Поэтому я собрала тетради и запечатанные письма, чтобы тут же с напускной беспечностью подхватить под руку Хемайон и направиться в зал накопителей. Я очень надеялась, что он успел просохнуть.
Тэрон поджидал нас в холле первого этажа, такой бледный и взволнованный, что я бездумно поприветствовала его удовлетворенной улыбкой. Похоже, все мои предположения, от которых я отталкивалась вчера ночью, были верны: никакими злыми умыслами полуэльф не руководствовался.
А вот появление в том же холле Фасулаки с библиотечной книгой подмышкой в мои планы на день вписывалось плохо. Кажется, старшекурсник тоже специально караулил меня поутру, но я только отметила, как выразительно побелел Тэрон при виде книги, взмахнула свободной рукой в приветствии и скорее потащила полукровку на выход. Увы, недостаточно быстро.
