— Не беспокойтесь, товарищ Чижов, — сказал вдруг Хотивари, —
в этом деле мы на вашей стороне.
Они вышли из кабинета, плотно закрыв дверь. Они не успели
даже дойти до конца коридора, когда Чижову позвонил Морозов.
— Слушай, Чижов, — сказал прокурор своим привычным
покровительственно-пренебрежительным тоном, — ты смотри, дров не наломай в деле
Мосешвили. Его завтра хоронить будут, так ты пока на дачу к покойному не езжай.
Дай людям осмотреться, придти в себя. Да и вряд ли там
что-нибудь можно найти.
Ты все понял?
— Понял, Вячеслав Николаевич, — ему очень хотелось
рассказать прокурору, откуда именно звонил Хотивари. Но делать этого было
нельзя. Морозов не простил бы подобного публичного унижения. И Чижов, стиснув
зубы, промолчал.
Когда он положил наконец трубку, его взгляд упал на лежавшие
перед ним протокол вскрытия и сопроводительные письма с подписями экспертов.
Он, резко подвинув к себе телефон, набрал номер Гребнева.
— Аркадий Федорович, — сказал он, — это Чижов вас беспокоит.
Из прокуратуры Киевского района. Сегодня вы проводили паталогоанатомическое
вскрытие тела погибшего Мосешвили.
— Да, — подтвердил старый эксперт, — а в чем дело?
— Вы сами присутствовали на вскрытии?
— Не совсем, — немного замялся Гребнев, — мне рано утром
позвонили, попросили приехать. Я не мог отказать. Когда я приехал, вскрытие уже
заканчивалось. Но протокол верный, там все правильно — два пулевых ранения. За
это я ручаюсь.
— А кто вас попросил приехать?
— Это важно для вашего следствия?
— Честно говоря, очень.
— Полковник Изотов. Лично звонил, а что здесь плохого? Он
часто меня просит приехать, посмотреть. Не вижу никакого криминала.
— Это вы давали разрешение на выдачу тела?
— Конечно, нет, — Гребнев даже рассердился, — вы же знаете,
что я не имею права этого делать. Тогда почему спрашиваете?
— Простите, Аркадий Федорович, я не хотел вас обидеть.
Большое спасибо.
До свидания.
Положив трубку, он минут пятнадцать просидел молча, глядя на
документы.
Полковник Изотов был первым заместителем начальника УВД
города Москвы и лично курировал работу уголовного розыска. Он Даже не знал,
стоит ли звонить после этого Михееву. Но наконец решился. Набрал номер. Трубку
взял сам Михеев.
— Константин Игнатьевич, — сказал убитым голосом Чижов, —
выезд на дачу Мосешвили отменяется.
— Почему? — спокойно осведомился Михеев. Он был готов к
подобным поворотам.
— Приеду, расскажу, — пообещал Чижов.
— Хорошо, — довольно хладнокровно согласился Михеев и вдруг
добавил, — я же тебе говорил. Это дело попортит нам много крови.
В белом «мерседесе» по-прежнему слышали каждое их слово.
Глава 7
В райцентр Джафаров добрался с огромным трудом. Пришлось
ждать рейсового автобуса до соседнего района Имишли. Автобус отправился из
города с трехчасовым опозданием и в дороге дважды останавливался. Затем в
Имишли пришлось долго сидеть в районной прокуратуре, ожидая, пока найдут
попутную машину в Бейлаган. Наконец к полудню нашли какой-то грузовик, но едва
они выехали мотор вдруг начал дымить, и водитель, у которого вообще-то не было
никаких дел в Бейлагане, еще около получаса возился с плохо управляемой машиной.
Наконец, когда они тронулись, был уже пятый час дня. Через полтора часа они
приехали в райцентр.
Раньше он назывался по имени сподвижника и соратника
«великого вождя» товарища Жданова. И хотя сам товарищ Жданов никогда не
удостаивал своим посещением небольшого пограничного азербайджанского городка,
тем не менее, власти в Москве и в Баку сочли возможным и правильным назвать
целый район именно в его честь. Жданову повезло гораздо больше, чем многим
другим соратникам великих свершений. Он вовремя умер, и таким образом сумел
остаться в истории еще на сорок лет, пока начавшаяся волна ниспровержений не
выбросила его имя из географической карты Азербайджана.
В райцентре Джафарова, конечно, никто не ждал. В прокуратуре
к этому времени сидел только сонный дежурный, толком не понимавший, чего хочет
приехавший из Баку следователь. Пришлось идти в местную администрацию. Там
повезло больше. Руководитель или глава, как их теперь называли, местной
администрации Эльдар Касумов был уже предупрежден о его визите из Баку. Он
радушно принял гостя, предложил чаю.
В Азербайджане, где традиционно уважали старших, Касумов был
непростительно молод — ему шел сорок третий год. Но вдобавок к этому недостатку
он имел еще один — он и выглядел непростительно молодо, словно случайно
забежавший сюда, в исполком, один из бывших комсомольских вожаков района.
Касумов действительно десять лет назад возглавлял райком
комсомола, и с тех пор навсегда сохранил какой-то отчаянный задор и цепкую
хватку в работе.
Высокий, красивый молодой человек сразу понравился
Джафарову. Он был примерно одного возраста с Мирзой, и они быстро нашли общий
язык.
— Как там у вас положение, — тревожно спрашивал Касумов, —
все спокойно?
— Пока да, — вздохнул Джафаров. В последнее время в Баку
перевороты случались один раз в год, попытки — два раза, имитации попыток — еще
столько же. Жители республики за четыре года после развала страны имели трех
Президентов, двух исполняющих обязанности Президентов, около десяти
премьер-министров и столько же правительств.
И если на судьбе Джафарова эти изменения как-то мало
сказывались — он как был следователем, так следователем и остался, то для
Касумова они были первостепенными. При одном из Президентов его сняли с работы,
при другом даже посадили в тюрьму, при третьем его назначили руководителем
районной исполнительной власти. Он хорошо знал, что в случае изменения власти в
Баку его ждет неминуемая отставка. Каждый новый лидер приводил свою собственную
команду.
Правда, об этом догадывался не только Касумов. Каждый
местный руководитель, каждый министр, каждый более или менее крупный чиновник в
республике понимали, что с изменением власти, с приходом очередного лидера, они
могут потерять все.
И поэтому первоочередным лозунгом дня был лозунг —
обогащайтесь. Обогащайтесь любой ценой, сегодня, сейчас, немедленно, иначе
завтра будет поздно. Общая обстановка безвластия, почти опереточных переворотов
делала людей проходимцами, превращая в ненасытных стяжателей и разрушителей. На
фоне этого дикого разгула чиновников Касумов был порядочным человеком, больше
думавшим о судьбах жителей района, чем все его предшественники вместе взятые.
Это не означало, что Касумов был идеально честным человеком. На зарплату в
десять долларов нельзя было жить ни при каких условиях. Просто он был, как любили
говорить в республике «инсафлы» — «совестливый» и не занимался вымогательством
там, где действительно мог и должен был помочь.
