Закончив доклад, он достал из кармана адрес Манафова и
протянул его Кязимову.
— На восьмом километре живет, — кивнул Кязимов, — нужно
будет поручить райотделу взять под контроль эту квартиру. Думаешь, Манафов
может появиться в городе?
— Не знаю, — честно признался Джафаров, — но не исключено.
— В любом случае, нужно все проверить. Возьмешь людей,
поедешь по этому адресу, — приказал Кязимов — Прямо сейчас? — уточнил Джафаров.
— Нет, не сегодня. Это не так спешно. Сегодня ты будешь
принимать со мной господина… как его фамилия… куда-то положил бумажку с его
именем, — начал искать Кязимов, — вот нашел, — наконец сообщил он, — …господин
Лаутон.
Региональный инспектор «Интерпола». Они будут вдвоем, у него
есть свой переводчик, говорящий по-русски. Ты же, по-моему, учился по-русски в
университете?
— Можно подумать, вы плохо знаете русский, — не выдержал
Джафаров, — могли бы сами поговорить с этим Лаутоном.
— Меня вообще здесь не будет. Я выезжаю в район, — строго
заметил Кязимов, — а сидеть я буду в твоем кабинете. Примешь их прямо здесь,
скажешь: ты мой заместитель. Девочкам в буфете я поручил все приготовить. Они
принесут шоколад, конфеты, чай, фрукты.
— А почему действительно не поручить дело вашему
заместителю? — снова не удержался Джафаров, — пусть принимает их вместо вас. И
фигура вполне подходящая.
Кязимов оглушительно захохотал. У его заместителя Ахмедова
вид был действительно не самый цветущий. Ахмедов болел язвой и имел нездоровый,
земляной цвет лица.
— Его нельзя подпускать к иностранцам на пушечный выстрел, —
закончив смеяться, заявил Кязимов, — ты его разве не знаешь? Он начнет
рассказывать о наших ценностях, доказывать наше преимущество перед Западным
миром, постарается дать понять гостям, что вообще их образ жизни и цивилизация
обречены на вымирание.
— Да, — улыбнулся Джафаров, — это правда. Он невероятный
консерватор. И мне иногда кажется, прямо какой-то фанатик. Странно: в наше
время и такие отсталые взгляды.
— Вот, вот. Отсталые взгляды. У нас внизу стоят охранники с
автоматами в руках, неизвестно, от кого нас охраняют. А от таких, как Ахмедов,
автомат не спасет. Это опасность для Азербайджана похуже, чем очередной
переворот. Они всерьез считают, что можно отбросить республику в средневековье,
снова одеть на наших женщин паранджу.
— Неужели даже так? — не поверил Джафаров. — Все-таки канун
двадцать первого века. У нас совсем другие условия жизни, другие взгляды.
— Это только тебе так кажется, — вздохнул Кязимов, — на
самом деле эта опасность всегда существует В общем, будешь сидеть ты, и никаких
возражений.
Много не рассказывай, там дураков не держат. Дай только
необходимую информацию.
Про Бейлаган можешь рассказать. Кстати, добавь обязательно,
что контрабандистов убили с иранской стороны. В Европе не правильно считают
Иран источником всех напастей. Они ведь многие даже не знают, как активно
борется Иран со всякого рода контрабандистами, какие строгие законы в этой
стране, какой серьезный заслон проникновению наркотиков в Европу через Иран они
держат. Об этом тоже нужно думать и помнить.
— А паранджа? — спросил, улыбаясь, Джафаров.
— У каждого народа свои традиции. Своя культура, — поднял
палец Кязимов, — не нам их поучать.
Ровно в три часа дня гости приехали в прокуратуру
республики. Успевший переодеться Мирза Джафаров встречал их внизу, почти у
самого входа. После взаимных приветствий они поднялись наверх, в кабинет
Кязимова, где уже все было приготовлено для встречи. Мирза сел за длинным
столом, напротив обоих иностранцев, словно приготовившись вести длительные
протокольные переговоры.
Но гости повели себя иначе. Они очень живо расспрашивали о
работе следователей по особо важным делам, интересовались статистикой
правонарушений.
Принимавший их вчера Велиев сказал много добрых слов, но
ничего конкретного им не рассказал. Теперь они с удовольствием слушали
Джафарова, хорошо знающего работу следователя.
— А наркомания? — спросил примерно через полчаса после
начала беседы мистер Лаутон. Дьюла все добросовестно переводил, — у вас ведь
стараются бороться с этим явлением?
— Стараются, — вздохнул Джафаров, иностранцы ему нравились.
Они были профессионалами — это было ясно по их вопросам, но, вместе с тем, они
были какие-то чистенькие, уютные, словно пришедшие из другого мира. Следователи
в их прокуратуре, подумал Мирза, давно перестали улыбаться. Они были просто
завалены разного рода делами, большая часть из которых так и оставалась
нераскрытой.
— Вы были на юге республики, — старательно выговаривал слова
Дьюла, переводя своего шефа, — как вы нашли там положение на границе?
— Она просто не охраняется. Целый участок границы захвачен
нашим противником, — Джафаров подошел к карте, висевшей в кабинете Кязимова,
показал на этот участок, — теперь там нет никакой охраны. И проникнуть туда мы
не можем.
Хорошо, что перемирие сохраняется вот уже целый год, но
плохо, что этот участок границы оголен. Что там происходит, мы конкретно не
знаем, — он вернулся на место.
— У нас есть сведения, — продолжал переводить Дьюла, — что
именно через этот коридор идут наркотики в Грузию, а оттуда в Европу. Недавно
одна банда пыталась наладить новые связи в Турции, прямо на ирано-турецкой
границе.
— Может быть, — согласился Джафаров. «Что они могут понимать
в наших сложностях?» — подумал он., — Вы недавно принимали участие в задержании
банды на ваших границах? — спросил Дьюла.
— Нет, это не совсем так. Я просто получал на границе тела
погибших контрабандистов, — пояснил Джафаров, — они были убиты с иранской
стороны, когда пытались незаконно перейти границу и оказали вооруженное
сопротивление.
— Вы знаете их имена? — спросил Дьюла, переводя Лаутона.
— Пока точно нет. Мы устанавливаем, — соврал Джафаров.
«Зачем иностранцам знать об их трудностях?» — снова подумал он.
— Нам удалось заснять некоторых из них в Турции, во время
переговоров с представителями турецких бандитов, — перевел Дьюла. Лаутон
говорил слово «мафия», а Дьюла переводил его на русский как «бандиты».
— Вы можете показать фотографии? — равнодушно спросил
Джафаров. Может, там будут какие-нибудь знакомые лица.
— Конечно, — обрадовался Дьюла, — мы хотели просить вас об
этом.
Он протянул пачку фотографий Джафарову. С первой же
фотокарточки на него глядело лицо Омара Эфендиева. Он незаметно перевел
дыхание, чуть отложил фотографию. На пятой он нашел убитого армянина. Тот
размахивал высоко поднятым стаканом. Но главное для себя он увидел на одной из
последних фотографий. Там стояло человек десять. Все вместе, словно снявшиеся
на память. Здесь были и двое погибших, и маленький друг Эфендиева, очевидно,
Зейнал Манафов и, наконец, тот самый незнакомец. Высокий, широкоплечий, лысый,
он стоял в центре, улыбаясь в объектив. Притворяться не имело смысла. Ему нужны
были эти фотографии.
