— Какая разница, — махнул рукой Василий, — я ко всем людям
нормально отношусь. Просто сказал, как есть.
— Ладно, не нужно об этом, — нахмурился Гогия. — Будем
заканчивать наш разговор.
На следующий день, приблизительно часов в одиннадцать утра к
зданию «Гамма-банка» подъехали сразу два автомобиля. В них сидело шестеро
боевиков Гогия. Как только показалась инкассаторская машина банка, они
разъехались в разные стороны.
Инкассаторский автобус с водителем и охранником уже
подъезжал к зданию, когда путь ему преградил грузовик. Попытавшийся объехать
его автобус застрял у ограды. Именно в этот момент с обеих сторон посыпались из
автомобилей люди в масках. Стекло автобуса было бронированным, но из-за
открытых оконных стекол нападавшие достали обоих людей, сидевших в автобусе.
Длинные очереди прошили тело водителя и охранника. Взрыв гранаты распахнул
двери автобуса, сорвав одну из дверей с петель. В подъехавшие машины быстро
грузили мешки с деньгами.
Охрана, засевшая в банке, наконец начала приходить в себя, и
уже несколько человек попытались выйти из здания, стреляя в сторону нападавших.
Те ответили длинными автоматными очередями. Выстрелы стали значительно реже.
Нападавшие заканчивали грузить мешки, когда к месту
происшествия подъехали еще два автомобиля. Выскочившие из них несколько человек
сделали ряд выстрелов в сторону нападавших. Один из людей в маске вдруг
схватился за голову, оседая на землю. Его товарищ бросив последний мешок,
побежал к машине и, получив пулю в ногу, успел буквально в последний момент
упасть на заднее сидение отходящего «мерседеса». Вдогонку было послано
несколько выстрелов.
Всюду слышались крики, стоны. Двое из охранников банка были
легко ранены. Приехавшие позже других люди подбежали к убитому нападавшему,
сорвали с него маску.
К ним подошел еще один человек в лакированных ботинках.
У его ног опустили труп нападавшего.
— Кавказцы, — сказал кто-то, сплюнув под ноги. Борис
Григорьевич Лазарев, случайно оказавшийся со своей охраной у банка, чуть
сдвинул ногу. Он поднял голову, посмотрел вслед уехавшим автомобилям.
— Ладно, ребята, сочтемся, — зловеще пообещал он. И уже не
обращая внимания на лежавший перед ним труп, зашагал в сторону банка.
Глава 16
К зданию прокуратуры республики в Баку подъехала еще одна
черная «волга». Сегодня в три часа прокурор республики проводил коллегию
прокуратуры и по традиции на ней присутствовали все районные прокуроры,
прокуроры городов и начальники управлений. И хотя в черных машинах летом бывало
очень жарко, прокуроры любили именно этот цвет. За солидность и традиции.
Черная «волга» была символом власти, и хотя в Баку давно появились «мерседесы»,
БМВ, «вольво», «крайслеры» последних моделей, машины Горьковского, или как
теперь называли этот город, Нижненовгородского автомобильного завода,
пользовались большим успехом. И хотя многие из приехавших в этот день на
совещание вполне могли купить даже «роллс-ройс» последней модели, традиции
соблюдались свято. Нужно жить в Баку, чтобы понять, что такое власть прокурора.
Это безграничная и никем не контролируемая прихоть, это власть в ее чистом,
наиболее рафинированном виде, это могущество — и, наконец, это большие деньги.
Студенты юридических факультетов, поступающие в университет, уже видели себя
прокурорами. Только прокурорами и никем иным. Выше прокурора мог быть первый
секретарь райкома, но он, в отличие от прокурора, имел очень много начальников
над собой и, самое неприятное, должен был работать с утра до вечера. После
того, как райкомов не осталось, власть прокурора должна была достигнуть
небывалой величины. Но этого, к обиде всех азербайджанских прокуроров, не
произошло.
Оказалось, что экономическая самостоятельность делает людей
вполне независимыми быстрее самых прекрасных законов и любых лозунгов
«демократов».
Люди научились зарабатывать деньги, получили возможность
разъезжать по миру, а значит, просто могли уехать от не понравившегося им
прокурора. Или быть избранными в депутаты и, получив неприкосновенность, просто
не обращать внимания на прокурора. Справедливости ради стоит отметить, что
последнее было больше характерно для России, когда очень многие преступники
избегали встречи с законом после получения депутатского мандата.
После развала Советского Союза все начали решать автоматы.
Прокуроры, не имеющие автоматов, даже смотрелись как-то сиротливо. На них
просто перестали обращать внимание. Ключевыми фигурами стали — министр обороны
и министр внутренних дел, имеющие наибольшее количество автоматов. И если
раньше прокуроры считались более высокой инстанцией, чем работники милиции, то
в постперестроечную эпоху акценты несколько сместились. Законы перестали
бояться, перестали уважать и перестали исполнять. И прокуроры вместе с судьями
стали просто обыкновенными судебными и прокурорскими чиновниками. А вот
автоматы стали уважать все, и министерство внутренних дел стало главным
министерством во многих развивающихся по суверенному пути республиках.
А так как в среднем прокуроры республики менялись после
каждого переворота, вместе с правительством и Президентом, то всем стало ясно —
прокуроров бояться не следует. И это очень подорвало материальную базу
работавших в прокуратуре людей. Но традиции в сельских районах еще жили, и
многие прокуроры пока неплохо существовали на дивиденды прежних дней.
Среди тех, кто сидел в этот день в Президиуме, был
заместитель прокурора республики Анвер Велиев. Настроение у него было
отвратительное. Почти не слушая доклад прокурора республики, он думал о
событиях последних дней.
После того как начальник следственного отдела Кязимов
рассказал ему об убийстве чабана, у южной границы, почти рядом с захваченным
противником Физулинским районом, он потерял нормальный сон. Ведь его уверяли,
что ничего не случится.
Возможно, он и ошибался, но уж слишком все совпадало, в
мельчайших деталях.
Две недели назад ему позвонил руководитель концерна, с
которым они давно дружили, Асиф Пашаев был известным человеком в республике,
одним из самых богатых людей в Закавказье. Они подружились еще когда Велиев
работал во втором по величине городе Азербайджана — Гяндже, возглавляя одну из
районных прокуратур. Пашаев был тогда заместителем министра местной
промышленности.
Менялись времена, приходили и уходили Президенты, перевороты
шли своим чередом, а Асиф Пашаев по-прежнему сидел на своем месте. Словно его
не касались происходящие в республике события. Он был непотопляем. Может,
оттого, что, предвидя эти события, щедро давал деньги и правым, и левым, отчего
каждое приходившее правительство считало себя немного должником Пашаева,
выполняя его прихоти. Настоящие хозяева республики были такие люди, как Пашаев.
Их не интересовали мелкие страсти, кипевшие в парламенте и кулуарах Дома
правительства. Они мыслили шире, глобальнее, по существу, контролируя всю
экономику республики. После развала СССР в каждой республике, в том числе и в
России, были свои Пашаевы, свои нувориши, сумевшие сделать немыслимые деньги на
государственной службе, продавая все возможное и невозможное. Состояния
делались в течение месяца-двух. От приватизации выгадывали только те, кто
должен был выиграть. Все остальные проигрывали бесповоротно.
