— Кто вам сказал, что в Турции? — Манафов опять был напуган.
Следователь знал очень много, почти все.
— А ты думаешь, здесь дураки работают? Ничего про вас не
знаем? — вмешался Караев. — Правду всегда говоря, мерзавец. Только правду.
— Я и говорю, — опустил голову Манафов, — Хорошо, — решил
закончить допрос Джафаров, — завтра мы опять встретимся. Будет лучше, если ты
расскажешь нам, кто именно послал тебя в Турцию. Это в наших общих интересах.
Когда конвоиры увели Манафова, Джафаров протянул листок с
написанными данными Караеву.
— Поезжай в МВД, проверь, кому и когда был выдан пропуск с
таким номером. И привези мне весь список пропусков, выданных вместе с этим в
тот день. И вперед и назад, ты понял?
Караев, взяв бумагу, вышел за дверь. Джафаров позвонил
Кязимову.
— У нас, кажется, будет очень крупное дело, — сообщил он
своему начальнику, — будет большой скандал. Кто-то выдал в МВД пропуска
бандитам для прохода к границе.
— Выяснил, кто именно выдавал пропуска в МВД? —
поинтересовался Кязимов.
— Послал Караева. Он должен мне позвонить. Сейчас
возвращаюсь на работу.
— Давай быстрее. А то Велиев уже нервничает. Интересуется
ходом расследования. Никогда не видел, чтобы он так нервничал. Приказал, чтобы
ты докладывал лично ему. Так что приезжай быстрее.
— Хорошо. Никаких новостей пока нет? — спросил Джафаров. —
Может, вам звонили насчет этого бежавшего?
— Да нет, никто не звонил. Думаю, он в городе прячется. Мы
дали сообщение о задержании этого типа почти сразу. Он бы просто не успел
доехать ни до северной границы, ни до южной. А куда тогда он делся?
— А если он едет в сторону Карабаха? — предположил Джафаров.
— У него был с собой и пропуск для проезда через армянскую зону боевых
действий.
— Учли. Там тоже всех предупредили. Даже отрезали дороги на
Гянджу и Шеки-Закаталы. Нет, он точно в городе. И машина его здесь. Нужно
искать лучше.
— Будем искать, — пробормотал Джафаров.
— Главное, выяснить, нет ли у них сообщников в городе, —
продолжал Кязимов, — когда будем знать, кто именно им выдавал пропуска, будет
значительно легче выйти на их связи. В общем, давай быстрее приезжай.
Джафаров положил трубку и пошел к начальнику горотдела,
просить у того автомобиль. От горотдела до прокуратуры республики было минут
десять езды.
Когда он приехал на работу, внизу, у дежурившего
милиционера, его встретил белый от ужаса Ибрагим Караев.
Здание МВД было почти рядом с прокуратурой, и он только что
поднялся наверх по улице.
— Что случилось? — Джафарову не понравился вид Караева. —
Кому был выписан пропуск?
— Там нет имен, — Караев сделал страшные глаза и,
оглянувшись по сторонам, шепотом добавил:
— Но начальник отдела сказал мне, что они были отосланы
сюда, в прокуратуру, по личному указанию самого Велиева. Пять чистых бланков.
Джафаров почему-то вспомнил председателя колхоза.
— Это война негодяев против всех честных людей, — кажется
так сказал ему Гумбатов.
Глава 23
Она была ненасытна в любви, словно изголодавшись по ней.
Когда они, с трудом умещаясь на интуристовской кровати, лежали вместе и она
достала сигареты, он вдруг спросил:
— У тебя нет друга?
Она закурила, закашлялась, поперхнулась и лишь затем
спросила:
— Это так заметно?
— Ты не поняла. Я просто задал вопрос.
— У меня был муж, — сухо сообщила она, — его убили в Сухуми
в прошлом году. Он был племянником Шалвы Руруа. Думаю, у тебя нет больше
вопросов.
— Извини.
— Да, — ответила она, глядя в потолок, — я совсем одна. И у
меня нет друга. Единственный мой самый близкий и дорогой друг — мой пятилетний
сын.
Больше у меня никого нет.
Они помолчали. Внезапно она спросила:
— Когда ты уедешь?
— Сегодня, — иногда он бывал жестоким даже по отношению к
самому себе, — я, кажется, выяснил все, что должен был выяснить — Тебя волнует
проблема контрабандистов?
— Скорее, наркотиков.
— Понимаю. Ты из КГБ?
— КГБ сейчас нету.
— Ладно, я путаюсь в этих названиях, хотя сама пришла в КГБ
несколько лет назад. Когда эта организация еще была. Тогда к власти должен был
придти Гамсахурдиа, и количество штатных офицеров в действующем резерве
стремительно увеличивалось. Некоторых готовили даже действовать в подполье.
Смешно, да?
— Не очень, — серьезно ответил «Дронго», — я немного знал
Гамсахурдиа. Он был совсем не такой одиозной личностью, какой его представляют
теперь. В некоторых газетах его даже называют «грузинским фашистом». А он,
по-своему, очень любил свой народ, свою землю и действительно хотел счастья и
независимости всем грузинам. Просто у него не получилось. Его избрали еще во
времена СССР, и ему приходилось маневрировать, ловчить, приспосабливаться. А
потом начались неудачи, были сильные срывы и деградация всего режима.
— Ты хорошо знаешь Грузию, — произнесла она, взглянув на
него.
— Это вопрос или утверждение?
— Просто сказала. Признайся честно, ты грузин?
— Правда нет. Честное слово.
Она приподнялась на локте, заглянула ему в глаза.
— Знаю, что уедешь. Знаю, что никогда не увидимся, —
прошептала женщина, — у меня после мужа никого не было. Клянусь тебе. Не думай,
что я бегаю за иностранцами в гостинице.
— Я и не думаю. И потом, какие иностранцы захотят теперь, в
такое время, ехать в Батуми. Я, кажется, единственный на всю гостиницу.
Она засмеялась, откинула голову на подушку.
— От тебя все время пахнет каким-то одеколоном, — сказала
Тамара, — какой-то непривычно резкий запах. Такой восторженный и
аристократический, наглый и вызывающий. Что это?
— «Фаренгейт». Я вожу его с собой по всему миру.
— Интересный запах. — Он засмеялся.
— Почему смеешься? — чуть обиженным голосом спросила Тамара.
— Говорят, мужчины любят глазами, а женщины носом. По
запаху. Может, действительно, «Фаренгейт» помогает. Как ты считаешь?
— Очень может быть, — она взглянула на часы, оставшиеся на
столике, рядом с кроватью, — слушай, уже одиннадцатый час утра. Меня будут
искать. Нужно вставать.
