Расиму Пашаевичу показалось, что он ослышался.
— Вы подпишете санкцию на обыск?
— У депутата обыска проводить нельзя, — Велиев говорил
ровным голосом.
— Но они могут туда ехать.
Бывают исключительные обстоятельства. Это как раз такое
дело.
— Вы берете ответственность на себя? Велиев понял, что
теперь решается все. И увидел взгляд Кязимова.
«Пропал», — подумал он обреченно.
— Беру, — произнесли непослушные губы. Расим Пашаевич
положил телефонную трубку.
— Можете ехать. Отправляйтесь немедленно. И дай вам Бог не
ошибиться.
Иначе, ребята, мы больше никогда не будем работать в своих
кабинетах. Это, кстати, касается и вас тоже, — добавил он, обращаясь к Лаутону
и Дьголе.
Лаутон, выслушав перевод, заметил сквозь зубы:
— Я не знал, что представители местной элиты так
могущественны. Но пусть это будет моим проколом. Я все равно поеду. Кажется,
теперь я знаю, из каких именно кругов шла утечка информации, связанная с
убийством Намика Аслана.
Они вышли за дверь, спускаясь по лестницам огромного здания
МНБ. В последнее время после участившихся побегов из тюрьмы министерства вокруг
здания возвели высокую ограду и добавили лишние посты…
— Расим Пашаевич прав, — вдруг сказал Джафаров, — если мы
промахнемся, нам всем просто оторвут головы. И, возможно, в прямом смысле этого
слова.
Глава 28
Прилетевший в Москву «Дронго» подробно рассказал Владимиру
Владимировичу все детали своей батумской экспедиции. Лишь про отношения с
Тамарой он умолчал. Это не относилось к его непосредственной деятельности в
Батуми и об этом можно было не говорить. Как настоящий мужчина он вообще не
любил рассказывать о своих отношениях с женщинами кому бы то ни было, считая
это сугубо личным делом, к которому нельзя прикасаться грязными руками. Более
того, даже будучи значительно моложе, лет пятнадцать-двадцать назад, он и тогда
не принимал участия в общих скабрезных беседах хвастающихся своими победами
мужчин, считая это пошлым и недостойным занятием.
В свою очередь, Владимир Владимирович рассказал ему
подробности развернувшейся в Москве войны между двумя мощными объединениями;
Правда, по сведениям ФСК и «Интерпола», эта война должна была скоро
прекратиться. Обе стороны искали посредников для урегулирования своих спорных
вопросов путем переговоров.
— Теперь уже не вызывает сомнения, — говорил Владимир
Владимирович, — что война началась за новые коридоры, появившиеся в Закавказье.
Группы Рябого — Лазарева решили начать наступление в традиционных местах
правления кавказских группировок, у них на родине. Этим и объясняется налет на
катер Шалвы Руруа, последние события в Баку, где бандиты отчаянно
сопротивлялись, защищая свой склад с наркотиками. Прорисовывается интересная
линия. В самом Азербайджане кто-то очень могущественный решил оттеснить Рафаэля
Багирова и его людей от столь лакомой кормушки. Примерно такая же ситуация
сложилась в Грузии, где «мингрельская группа» по существу выступила против
старых вождей Давида Гогия, Михаила Мосешвили, Зураба Ахвледиани. Нападение на
людей Шалвы Руруа без соответствующей поддержки извне было бы невозможным. И,
наконец, убийства в Москве. Все началось с убийства Мосешвили. Думаю, он, в
свою очередь, готовил убийство Рябого. Дело в том, что несколько дней назад,
почти сразу за убийством «Михо» в Нью-Йорке был убит его близкий друг Вахтанг.
Мы считали, что это сделали люди Рябого. И представь наше удивление, когда мы
узнаем, что убийцы отправились туда из Москвы по приказу Арчила Гогия. Значит,
Вахтанг просто сдал «Михо», за что и поплатился.
— У вас есть свои люди в их группах, — понял «Дронго».
— У нас нет никого. Но у ФСК и МВД имеются свои агенты,
которых они успешно используют почти во всех преступных группах. После смерти
Вахтанга развернулась самая настоящая война. Все рассказывают об удаче Гурама
Хотивари, сумевшего перехватить боевиков Рябого и уничтожить их. Кроме того,
был убит заместитель Лазарева, фактически его правая рука — Зыков, которого
застрелили люди Гогия. В свою очередь, противник ответил на это убийством
Василия Черного, традиционно поддерживающего хорошие отношения с кавказскими
группировками и самого Арчила Гогия.
Теперь они выжидают, решая, как быть дальше. Но, судя по
нашим сведениям, обе группы готовятся к решающим схваткам. И одновременно ищут
перемирия. Здесь, в Москве, для этого будут задействованы группы Рубинчика,
контролирующего еврейскую мафию. Мне звонили из Баку. Там ищут исчезнувшего
заместителя министра местной промышленности Садыхова, по указанию которого
оформлялись пропуска объединенным группам бандитов, действующим в Карабахском
коридоре. Нужна координация усилий, а там по-прежнему идет война. Хотя ФСК уже
начал налаживать контакты и с армянской, и с азербайджанской стороной. Оба
государства отлично сознают, как трудно в одиночку справиться с этой заразой. И
готовы идти в этих вопросах на любые контакты, на необходимую координацию
действий. Что касается грузинской стороны, то они уже давно и довольно активно
противодействуют наркомафии в своих портах. Рассказанный тобой случай о
внедрении в банду Шалвы Руруа супруги его племянника как раз подтверждает мои
слова. Нужна еще большая координация усилий — только в этом случае мы сможем
добиться определенных успехов, — закончил Владимир Владимирович.
— Что мне делать?
— Искать Садыхова. Он должен был прилететь в Москву
несколько часов назад. Его нужно обязательно найти. У него может быть паспорт с
визой какого-нибудь государства, и если он улетит, мы потеряем очень ценного
свидетеля. Так что твоя задача — срочно отыскать его в городе.
— Понимаю.
— А почему ты не спрашиваешь про семью своей сестры? —
улыбнулся Владимир Владимирович.
— Не знаю. Я привык доверять словам резидентов. Вы сказали,
что все будет в порядке. Я и молчу, не спрашивая ни о чем.
— Они сейчас в Санкт-Петербурге. Вот их адрес. Мы выделили
им, с большим трудом, правда, двухкомнатную квартиру. Устроили мужа на работу.
Сестра твоя пока сидит дома. Понимаешь — домой возвращаться им очень опасно. В
ближайшие несколько месяцев у вас в Закавказье будет тяжело, очень тяжело. И ты
должен действовать, не оглядываясь на своих родных. Только в этом случае у нас
будет шанс. Согласен?
— Они нормально устроены?
— Еще как! Сестра плакала от счастья. Говорит, давно хотела
показать детям Ленинград. Она так и говорит — Ленинград. Кстати, ты ведь тоже
никогда не говоришь — Санкт-Петербург.
— Это не для меня. Я по-прежнему консерватор, — «Дронго»
протянул руку Владимиру Владимировичу, — спасибо за семью сестры. Она хоть и
переживает сильно во время моих частых отлучек, но, думаю, все понимает
правильно.
