— Отправь обратно. Смотри, чтобы языком не болтали, — строго
сказал Лазарев, — нам милиция ни к чему. Сами разберемся. Выясни, кто это
сделал, и позвони мне. Я сам приму меры. — Он положил трубку. В кабинет вошла
Валя с подносом в руках. Она несла чай.
— Положи и уходи, — грубо приказал он. «Черт побери, —
подумал Лазарев, — так и ее однажды заберут и потом трахнут всей командой. А он
останется в дураках». Девушка уже дошла до дверей.
— Подожди, — раздался его голос. Она обернулась.
— Иди сюда, — приказал Лазарев. Девушка послушно подошла к
столу.
— Ближе.
Она продвинулась на несколько сантиметров.
— Еще ближе.
Она сделал еще один шаг, встав почти рядом с его креслом. Он
схватил девушку и грубо, кусая губы, поцеловал ее. От неожиданности она
застонала. И это подействовало на него возбуждающе.
Он повалил ее прямо на стол, задирая юбку. Она, ничего не
понимая, только безумно смотрела по сторонам. Он начал рвать ей колготки.
Расстегнул брюки, широко расставляя ей ноги. Она, внезапно поняв, что он
собирается делать, вскрикнула и закрыла лицо руками.
Он овладевал ею грубо, почти не останавливаясь. Услышав
какие-то стоны, Нателла Георгиевна открыла дверь и увидела девушку, лежавшую
прямо на столе, и его со спущенными брюками.
— Закрой дверь, — промычал он в каком-то скотском упоении, —
не мешай.
Она смотрела на эту сцену спокойно, сквозь стекла дорогих
очков «Кристиан Диор», купленных на Елисейских полях в Париже. Смотрела
несколько секунд, а затем спокойно вышла из кабинета, блеснув стеклами очков, и
осторожно закрыла дверь. Закончив ее насиловать, он непроизвольно оттолкнул
девушку от себя. Она, потеряв равновесие, свалилась на пол, больно ударилась и
тихо, почти беззвучно заплакала.
— Чего плачешь, дура? — рявкнул Лазарев. — Все уже
кончилось. Все хорошо.
Девушка продолжала плакать. Он оправился, застегнул брюки,
поправил волосы и вышел из кабинета.
— Помоги ей, — попросил он Нателлу Георгиевну. Та, послушно
взяв полотенце и чайник с водой, вошла в кабинет. Оба телохранителя, вскочив на
ноги, пожирали глазами своего хозяина, не понимая, что происходит.
— Сидите, — недовольно махнул он рукой, — я в туалет иду.
Он вышел из приемной и зашагал по коридору.
В кабинете Нателла Георгиевна осторожно поднимала рыдающую
Валю.
Лазарев вошел в туалет, прошел в кабинку. Снял брюки, с
огорчением рассматривая несколько кровавых пятен, оставшихся на его белье.
«Черт бы побрал эту дуру, — раздраженно подумал Лазарев, —
нужно будет позвонить домой, чтобы привезли мне новое белье».
В его кабинете Валя, уже сидевшая на стуле, продолжала
плакать.
Кто-то подошел к его приемной и быстро запер двери особым
американским вытянутым замком.
Он огорченно продолжал рассматривать свое белье. Затем,
решительно подняв брюки, отправился мыть руки.
«Нужно будет позвонить, — решил Лазарев. — Что это на него
нашло? Наверно, сообщение Мансурова его так взволновало. И стоны девочки. Нужно
будет ей что-нибудь подарить. Какую-нибудь безделушку — „жигули“, например, или
отправить отдохнуть в Испанию. Там, говорят, в марте бывает хорошо».
Кто-то вошел в туалет, встав сбоку от Лазарева. Он, не
обращая внимания на вошедшего, продолжал мыть руки.
Нателла Георгиевна, наклонившись, осторожно снимала с
девушки сапоги, пытаясь объяснить той, что нужно избавиться от порванных
колготок.
— Мы пошлем за новыми, — тихо убеждала она несчастную
девушку.
Но та продолжала громко плакать, словно с разорванными
колготками она потеряла нечто большее, чем свою утраченную девственность. Она
потеряла веру в людей.
Лазарев продолжал мыть руки. Мыло здесь было паршивое,
раздраженно подумал он, нужно будет поручить доставлять сюда приличное мыло.
Хоть за его счет.
Вадим, один из охранников Лазарева, решил выйти в коридор и,
подойдя к дверям, толкнул правую створку. Дверь не открывалась.
Стоявший справа от Лазарева человек, казалось, не обращал на
него никакого внимания.
Внезапно Валя, что-то поняв, спросила у Нателлы Георгиевны:
— За что? Почему он так?
И снова разрыдалась. Стоявшая перед ней женщина уже
брезгливо морщилась. За все нужно было платить, считала она, сверкая стеклами
дорогих очков.
Лазарев услышал, как к туалету подходит еще кто-то. И что-то
делает с ручкой. Интересно, почему он так долго топчется у двери. Неужели не
может открыть?
Вадим бешено дергал дверь. Она не поддавалась. Он позвал
Леонида.
— Там кто-то закрыл дверь, — закричал он. Оба парня побежали
обратно в кабинет Лазарева. Ворвавшись туда, они обнаружили плачущую, в
разорванных колготках и помятом платье, Валю. Ничего не понимая, они снова
бросились к дверям, ведущим в коридор.
Лазареву совсем не понравилось, что незнакомец стоит за
дверью, не решаясь войти.
«Новенький, что ли?» — подумал недовольно Борис Григорьевич.
И сам шагнул к дверям.
Вадим и Леня начали бить по дверям, пытаясь вышибить хотя бы
одну створку. Они уже понимали, что происходит нечто серьезное. Лазарев подошел
к дверям, дернул за ручку. Она тоже не открывалась.
«Наверно, заела ручка, — он уже начал злиться. — Из-за этой
дуры испачкал белье и вот теперь застрял здесь в туалете». За его спиной
послышался шум, и он обернулся.
Валя, наконец поняв, что хочет от нее Нателла Георгиевна,
осторожно сняла с себя сапоги и, краснея от стыда, задрав юбку, начала
избавляться от рваных колготок.
Нателла Георгиевна подошла к телефону.
— Сейчас я попрошу водителя купить в магазине новые, —
спокойно произнесла она, — а еще лучше, если ты поедешь с ним сама и все себе
выберешь.
Думаю, Борис Григорьевич не будет возражать.
Лазарев увидел направленное на него дуло пистолета с
глушителем. Он сразу понял все — и закрытую дверь, и тяжелое топтание в
коридоре, и сопение стоявшего справа от него человека. Убийца молча прицелился.
— Почему? — хотел крикнуть Лазарев, — так несправедливо!
Но молчал, охваченный ужасом.
Убийца нажал на курок.
Лазарев почувствовал, как земля уходит из-под ног. Второй,
контрольный, выстрел он уже не услышал. Убийца, наклонившись над ним, осторожно
приподнял его за плечи и, стараясь не запачкаться в крови, подтащил к унитазу.
Где и оставил убитого с высоко поднятыми ногами. Затем, подойдя к двери,
осторожно постучал три раза. Дверь почти сразу открылась, и он вышел в коридор.
Снова щелкнул замок, и здесь наступила тишина. Только спустя полчаса, когда
сломавшие двери Вадим и Леня догадались посмотреть в туалете, они обнаружили
труп депутата Государственной Думы Бориса Григорьевича Лазарева.
