Поэтому я все-таки поднялась на ноги и даже умудрилась ни разу не пошатнуться. Сжала пальцы, едва ощутив иллюзорную твердость драгоценной рукояти в ладони, и шагнула в пятно света у костра, вынудив Туантонга отступить в тень.
У меня не было ни свечей, ни зеркал, ни заговоренного вина — ничего, что могло бы заставить нормальных людей увидеть призраков. По-хорошему, у меня и оружия-то не было, что бы ни подсказывали мне обманчиво реальные ощущения. Но я видела сонм призрачных тел, отчаянно тянущихся к моей руке, и пролила достаточно крови, чтобы присутствие чего-то потустороннего заметили все — включая тех, кто этого отчаянно не хотел.
Костер вспыхнул ярче, и в пляшущих отсветах на мгновение мелькнули неестественно густые и темные тени. Моя вытянулась дальше всех остальных, и в ее руке был кинжал.
Я подняла раскрытую ладонь — пустую, но в ней что-то блеснуло настолько отчетливо и кровожадно, что назад шарахнулись даже самые невнимательные. По толпе прокатился нарастающий шепоток, и с каждым повторением он звучал все более и более нервным.
Коломче.
Жрица.
Женщина Императора.
Я молчала, позволяя суеверному ужасу сделать все за меня. Они думали, что поддержали покушение на то, что их предки полагали святым, и разубеждать их было определенно не в моих интересах.
Коломче, которая не танцевала, а позировала на камеру? Жрица, которая напоила клинок своей кровью, не пролив ни капли чужой, — случайно порезавшись? Женщина Императора — который сознательно и последовательно отказывался от места, положенного ему по праву рождения, и предпочитал скрываться в ориумном дурмане?
Это была правда, но совершенно не та, которая им требовалась. И я, стиснув в кулаке иллюзорную рукоять, потянула из растрепанной прически шпильки — одну за другой, пока волосы не окутали меня непроглядно-черным плащом, как поддельную статуэтку в музее.
Зрители молчали, и в воцарившейся тишине почти осязаемо витал благоговейный ужас — пока дрожащий от страха помощник конюха в первом ряду не опустился на колени, уткнувшись лбом в грязный бетон. Тогда площадь наполнили шорохи и шелесты: люди склонялись один за другим и застывали, кажется, почти не дыша. Где-то вдалеке плакал ребенок, и сирены звенели у самой ограды, наполняя ночь синими отсветами.
Я нагнулась — волосы свернулись тяжелыми кольцами на бетоне — и одним движением срезала монисто с шеи старухи.
* * *
Я не помнила, как очутилась на подъездной дорожке Кроуфорд-холла. Не помнила, кто (и зачем?!) дал мне теплый шерстяной плед, и куда подевалось монисто. Все расплывалось, словно в тумане, и прошло не меньше получаса, прежде чем я поняла, что вокруг действительно туман — густой и белый. Протяни руку — и уже не увидишь кончики пальцев. Огни большого дома едва пробивались сквозь белесую пелену.
Сирены справлялись с этой задачей гораздо лучше, и к тому моменту, когда патрульная машина выписала полукруг на подъездной дорожке, на крыльцо уже выскочил Джейден. Я неуверенно сморгнула, но змея с его плеча никуда не делась — и вид у нее менее самодовольным тоже не стал. Патрульный, выскочивший открыть мне дверцу автомобиля, даже замер от неожиданности.
Бойга выстрелила языком в воздух и безразлично отвернулась, воспользовавшись моментом, чтобы обернуться второй петлей вокруг шеи наследника Кроуфорд-холла.
- С вами все в порядке? — осторожно поинтересовался патрульный, непроизвольно потянувшись к кобуре.
Джейден наградил его совершенно безумным взглядом и распахнул дверцу машины сам.
Я вцепилась в него едва ли не сильнее, чем он в меня. Под ладонями скользила горячая влажная кожа, тонкий лен, змеиная чешуя; дыхание щекотало шею, и в этом было что-то необъяснимо, неописуемо правильное, настолько нужное, что я расплакалась от облегчения.
Он замер, притиснув меня к себе и позабыв, кажется, обо всем на свете. Отдышался, закрыв глаза, и обреченно поинтересовался не своим голосом:
- Как так выходит, что всякий раз, когда я упускаю тебя из виду, ты умудряешься влипнуть так, что без привлечения всего Департамента Охраны Правопорядка не вытащить?
Я собралась было возразить, что в прошлый раз оказалось достаточно одного Элиаса, но только смущенно кашлянула и уткнулась носом в теплое плечо. Змея невозмутимо набросила кольцо из собственного тела и на мою шею и, кажется, будь ее воля, вообще бы завязалась бантиком, чтобы я больше ни на шаг не отходила от потенциального отца своих близняшек.
К счастью, прибытие второй машины остановило ее от этого опрометчивого поступка.
Колымагу Элиаса я узнала просто по надрывному звуку двигателя и скрипу тормозов, еще даже не увидев. Вдобавок помощник детектива немедленно обозначил свое присутствие безо всяких вспомогательных средств, просто выскочив из машины и громогласно поинтересовавшись:
- Вы там живые?
- Яд мангровых бойг для человека не опасен, — машинально отозвалась я, и змея насмешливо обернулась: что, ведьма, хочешь проверить?
Я уже собиралась уточнить, что ничего приятного, конечно, укус не принесет (на случай, если господин помощник детектива продолжит испытывать змеиное терпение), когда расслышала, что из старой колымаги вышли два человека, а не один, и настороженно умолкла. Правильно сделала, как выяснилось: из тумана вынырнул Элиас — и Туантонг Раклон собственной персоной.
При виде меня (и змеи) управляющий Кроуфорд-холла остановился, так и не дойдя до крыльца, и медленно поднял руки.
- По-моему, — произнес он, — нам всем нужно сесть, выпить чаю и поговорить.
Лично я бы определенно предпочла что-нибудь покрепче чая, но, едва взглянув на сочувственно-понимающую физиономию Элиаса, отказалась от этой мысли и просто кивнула.
Не прошло и четверти часа, как в мастерской Джейдена собрался импровизированный совет: присутствие Линдсей возле Элиаса и Сирила — около Джейдена уже воспринималось настолько органично, что я даже не задумалась, как они успели примчаться сюда. На этот раз в крошечную кладовую при мастерской все не поместились, но Туантонг с блеском вышел из положения, приказав притащить чайный столик из запасников Кроуфорд-холла — и тут же стушевался, когда на него обратились все взоры. Особенно с толку сбивала змея, но ни у кого духу не хватило попросить меня ее убрать.
- Наверное, стоит начать с самого главного, — обреченно вздохнул Туантонг, явно жалея о невозможности раскурить какую-нибудь огромную вонючую сигару, и уныло помассировал себе переносицу. — Да, я был участником заговора. Это было условием, при котором мне обеспечили протекцию в Кроуфорд-холле и позволили занять мое нынешнее место. Я изрядно разочаровался в методах Чаннаронгов, когда… — он запнулся, откашлялся и продолжил резко осипшим голосом: — Мне нечем гордиться. Я не смог защитить ни Сафф, ни нашего ребенка, и даже потом не решался вмешиваться напрямую, потому что своими глазами видел, на что способна колдунья. Ей ничего не стоило бы внушить мысль о самоубийстве мне самому, и тогда я бы вовсе ничего не смог поделать. Я решился действовать только тогда, когда понял, что в игре появилась фигура, способная справиться с наследием коломче, и ее вот-вот сбросят с доски.
