Разумеется, на деле все это означало, что папа был предельно сдержан, собран и невыносимо вежлив.
- И ни тебе государственной награды, ни личного знакомства с королем… — разочарованно пробормотал Элиас, тихо сползая по стенке. — Спас Империю — отлично, вот тебе еще работенка!
- А чего ты ждал? — хмыкнула я. — Это же Тайная Палата. Если ты хотел красивую медальку и большой парад со стрельбой из пушек, то тебе следовало соглашаться на чин в действующей армии.
Несостоявшийся военный чин бросил на меня хмурый взгляд исподлобья. Мы оба понимали, что он мог согласиться и на армию — но тогда никакой речи не шло бы о возможном титуле, который позволил бы войти в те двери, которые остались бы закрыты для мистера Элиаса Хайнса. У сэра Элиаса Хайнса было чуточку больше перспектив, и одна из них включала губернаторскую дочь — разумеется, после того, как одна из фрейлин младшей принцессы побеседует с леди Изабель и обронит пару-тройку аккуратных намеков.
Его Величество Ричард Балдер был щедрым королем. Особенно когда дело касалось того, чтобы нагрузить кого-то работой на благо империи, подвесив перед носом сочную рыжую морковку.
Кроме того, Его Величество очень любил, когда потенциальный труженик вешал перед собой морковку самостоятельно — а с этим Элиас, чего греха таить, справился великолепно. Он и сам понимал, в каком положении оказался, а потому уже приготовился срезать меня какой-нибудь остротой — но его прервали.
- Марион, — раздалось из-за двери кабинета, — загляни-ка ко мне.
Элиас закрыл рот и посмотрел на меня с нескрываемым злорадством. Я показала ему язык, но задорного настроя хватило ровно на то, чтобы войти в кабинет с гордо поднятой головой, ежесекундно напоминая себе, что за неповиновение приказам меня уже пропесочили. Трижды.
Не помогало.
Папа стоял у окна, заложив руки за спину. Беспроигрышная поза, не раз опробованная на подчиненных: высокая фигура с безупречной осанкой моментально приковывала к себе взгляд, заставляя упустить из виду и тесный кабинет, и окно, которое выходило в световой колодец на заднем дворе, и вечно заваленный бумагами стол. Работа в Тайной Палате не предполагала ни почестей, ни удобств, а вот трепет внушать как-то нужно было.
Увы, на сей раз прием сработал неважно. На краю письменного стола, придавленная миской с домашним печеньем, валялась кипа небрежных карандашных набросков высокого мужчины с тростью — и на каждом последующем наброске выражение лица у него становилось все более сложным.
- Вижу, ты нашел минутку, чтобы познакомиться с Джейденом поближе, — невинно заметила я.
Выражение лица у папы мгновенно стало точь-в-точь как на последнем наброске.
- Скорее это он нашел минутку, чтобы познакомиться со мной поближе, — проворчал папа. — Ты знала, что этот прохвост успел добиться аудиенции у старшего принца и утащить его на экскурсию по своей фабрике?
Я постаралась сделать лицо еще более невинным. Не сработало. У папы был огромный опыт общения с ведьмами, и при виде невинного лица он сразу начинал подозревать худшее — причем, как правило, оказывался прав.
- Знала, — констатировал он и устало прикрыл глаза. — Не то чтобы я не одобрял, Его Высочеству действительно не помешала бы хорошая встряска, а личное знакомство с незаконнорожденным кузеном подходит для этого как нельзя лучше. Но что, ради всего святого, мешало вам троим сначала согласовать визит со службой охраны?!
Я старалась не смотреть в сторону миски с печеньем, и это от папиного внимания тоже не ускользнуло.
- Мама посоветовала, — вздохнул он и отвернулся от окна. — Уволюсь. Я все-таки отсюда уволюсь, все равно все решения почему-то принимаются за моей спиной!
Я пристыженно кивнула, но признаваться, что мама давно мечтала о таком раскладе, не стала — только порылась в сумочке и достала оттуда грушевый кальвадос. Солнечный луч, пробравшийся сквозь световой колодец, заговорщически подмигнул темным янтарем на округлом боку бутыли.
- Вообще-то, — осторожно сказала я, водрузив бутыль на край стола рядом с печеньем, — я очень надеялась, что ты возьмешь небольшой отпуск и поможешь организовать охрану на нашей с Джейденом свадьбе. Сирил сказал, что на фабрике не все рады переменам, потому как некоторые должности все-таки пришлось сократить…
А еще местные не слишком обрадовались внезапной популяризации Солады, которую по-прежнему считали предательницей, — хотя использование ивуарина вместо слоновой кости ньямарангцев как раз устраивало всецело. Но запуск новой линии статуэток, вдобавок ко всему, создал шумиху и вокруг меня самой — как будто мало было гнусных шепотков вокруг того, что скульптор решил жениться на натурщице! Не говоря уже о слухах в высшем обществе, которые крутились вокруг истории о прислуге-полукровке, которая привязала к себе наследника огромного состояния…
Словом, моя супружеская жизнь обещала стать ежедневной битвой, и единственное, что заставляло меня мириться с этим, — так это то, что в этой бой я ввязывалась не одна.
- Сирил, конечно, поработает со сплетнями, но перестраховаться не помешает, — закончила я.
Папа одарил бутыль тяжелым взглядом, обреченно вздохнув, достал два стеклянных стакана.
- Вы назначили дату?
- Пришлось, — виновато кивнула я и накрыла один из стаканов ладонью, не позволив налить ни капли.
Папа потер переносицу и отставил кальвадос обратно на край стола. Кажется, он как никогда жалел о том, что ружье было надежно заперто в сейфе, а не лежало под рукой, но вслух сказал только:
- Я позвоню в Старый Кастл.
Я просияла улыбкой и, не сдержавшись, чмокнула его в щеку. Папа обнял меня в ответ и горестно вздохнул:
- Иди, наушничай леди Линдсей. Мне тут нужно пару гор свернуть, чтобы получить отпуск.
К этому моменту все новости леди Линдсей наверняка рассказали и без меня, но я все-таки послушно вымелась из отцовского кабинета. Элиаса в коридоре уже не было, так что я беспрепятственно поднялась на этаж выше и пересекла открытую галерею, соединяющую печально известное Восточное крыло Ньямарангского дворца с центральной частью комплекса.
По случаю годовщины присоединения Ньямаранга к Вайтонской Империи столицу колонии посетили принц и принцесса, и в честь их визита был организован пышный бал. Над дворцовыми башнями помпезно реяли флаги, из служебных помещений умопомрачительно пахло экзотическими сладостями, в городе готовились запускать фейерверки — а из огромного зала для приемов доносилась чарующая мелодия, оплетенная самым волшебным голосом, какой мне только доводилось слышать.
Пела несравненная Ламаи Кантуэлл, и дворец застыл в благоговейном внимании.
Ведомая неистребимой привычкой, я подкралась к залу со служебного входа. Здесь уже собрался почти весь дворцовый персонал: в темноте ниши затаились посудомойки, чья работа еще не началась, несколько горничных старательно делали вид, что черная лестница срочно нуждается в генеральной уборке, а чья-то гувернантка — сухопарая женщина в идеально выглаженной форме — стояла у самой двери с таким уверенным видом, что подвинуть ее никто не решался. В углах зала вытянулись в струнку ливрейные лакеи — и остекленевшими взглядами пялились перед собой, потому как пожирать глазами почетных гостей все-таки возбранялось. Хоть и хотелось. Сирила я безо всякого удивления обнаружила среди гостей, но не в первом ряду, где отводились места для высшей знати, а позади, в толпе крупных дельцов и успешных торговцев.
