* * *
- Дядя Тао, кстати, серьезно обеспокоен тем, что пророчество стали соотносить с твоим именем, — поспешил он сменить тему. — Пока эту ересь несут местные — это одно, а вот если ее повторяет благоразумная женщина из приличной семьи, с хорошей работой — это совсем другой уровень. Кто-то хочет не просто очернить твое имя, но и придать пророчеству достоверности. Значит, план этого «спасителя» все еще в действии, несмотря на усиление мер безопасности в Лонгтауне. Я, конечно, потом вернулся в тот же паб и старательно высмеял саму мысль о том, что радикально настроенные ньямарангцы могли бы пересказывать свои прорицания вайтонке, вдобавок ко всему служившей самой принцессе. А дядя Тао пришел к выводу, что утечка информации о твоих шрамах произошла где-то в Старом Кастле, из дворца, и инициировал тайную проверку. Но это, сама понимаешь, все равно что махать кулаками после драки. Будь осторожна со словами и действиями, Марион, под нас копают. И пока — весьма успешно, увы.
Из-под скамьи донеслось выразительное фырканье. Я снова присоединилась, несмотря на всю серьезность ситуации.
Нетрезвый Сирил и нравоучения, спешите видеть!
- Я потому и пришла, что хочу предусмотреть кое-какие меры предосторожности, — заверила я его. — Как-то не рассчитывала, что ты приведешь любовницу в эту хибару!
Сирил равнодушно пожал плечами.
- Ты же видела, где живет сама Нарит. По сравнению с ее развалюхой домик тети Ви — королевские покои… в которых, к слову, совершенно свободен чердак.
- Неслыханная щедрость, — проворчала я и выбралась из высоких резиновых сапог, чтобы на цыпочках пробраться мимо маленькой спальни с распахнутым окном к приставной лесенке на чердак.
Юркая тень выскользнула из-под скамьи, на свету почти слившись с серыми от времени и сырости досками. По лесенке она взмыла с обманчивой легкостью, оставив в дереве глубокие следы от когтей, и тут же метнулась в дальний угол, где лежали старые полусгнившие стеллажи.
Я выползла на пыльный чердак следом и укоризненно покачала головой.
- Вылезай, — скомандовала я.
Ответом мне была тишина. В глубокой тени под стеллажами диковато блеснули хищной зеленью две яркие точки, замершие в добром полуметре от пола, сузились — и погасли.
- Давай, — мягко сказала я и поскребла пальцами по пыльным доскам.
Светящиеся точки зажглись с новой силой и поднырнули ближе к полу. Я хмыкнула и достала из сумочки массивную пуходерку на короткой деревянной ручке. Тень под стеллажами вибрирующе мурлыкнула — и наконец-то выскользнула на открытое пространство, перевоплотившись в крупную кошку-рыболова с темными полосами и пятнами на серовато-коричневой шкуре.
Она на мгновение застыла, красуясь и нерешительно подергивая кончиком хвоста, а потом лениво зевнула и ткнулась лбом под пуходерку. Тут же извернулась, подставляя шею и низко посаженные уши, и довольно сощурилась. Мурлыкала она, как трактор на дизельной тяге, а на мягко перебирающие когтями лапы я вовсе старалась не смотреть — шрамы на спине саднили от одного вида; шерсть под пуходеркой была жесткой, остевой, но между зубцами все равно быстро скопилась плотная меховая подушка, которую я бережно завернула в ветхую тряпицу.
Кошка флегматично проводила ее взглядом и упрямо толкнула меня лбом под локоть: мол, ты-то своего добилась, а киса уже несколько дней внимания недополучала, чеши давай! Я покосилась на кошачьи аргументы, оставившие глубокие точечные следы в деревянных досках, смиренно вздохнула и продолжила орудовать пуходеркой.
С «кисой» не поспоришь. Киса умеет доходчиво донести свою точку зрения. Потому-то за те семнадцать лет, что моим фамилиаром была виверровая кошка-рыболов, я научилась виртуозно вязать обережные узлы левой рукой, а Сирил смирился с тем, что в его жилье зачастую куда больше шерсти, чем пыли, и вдобавок частенько приходится таскать подушки для засидевшейся с пуходеркой кузины.
- Ну, по крайней мере, на чердак никто не заглядывает, — вздохнул он, поднявшись через четверть часа и оглядев шерстяной развал. А потом все-таки заботливо подсунул мне диванную думку, от которой разило дешевыми женскими духами: несмотря на склонность к религиозному фанатизму, ничто человеческое Нарит было не чуждо.
А жаль.
Я пристроила думку под спину, и «киса» тут же залезла ко мне на колени, намертво перекрыв кровоток. Возмущаться я не спешила: на пуходерке как раз набрался мех на еще один оберег. Я привычно завязала хитрый узелок из тряпицы и на мгновение прижала его к губам, нашептывая заговор на удачу.
- Вот, — я протянула Сирилу неприглядный узелок: баш на баш, думка тоже была не огонь. — Надолго не хватит, но хоть что-то.
- Еще один на здравый смысл зашепчи, — вздохнул Сирил и устроился рядом, откинувшись на локти. — Кажется, у меня едет крыша. Как думаешь, что скажет папа, если я вздумаю жениться на ньямарангской пророчице?
- Ты? Жениться? Он в это просто не поверит, — проворчала я, старательно начесывая довольную кошку за ушами, и только потом, кажется, в полной мере осознала сказанное. — Погоди. Ты собрался жениться?!
Сирил помедлил, но потом понял, что я не издеваюсь, и с усталым вздохом запрокинул голову.
- Ладно, реакция ясна, — проворчал он, не открывая глаз.
- Нет, серьезно? — я все еще не могла уложить эту мысль у себя в голове. — Нарит Аволокорн? Твой объект?
На его шее судорожно дернулся кадык.
- Да знаю я, кто она! — страдальчески прошипел Сирил. — И что ей нельзя говорить, почему я за ней хожу хвостом, тоже знаю!
- Тогда о каком браке может идти речь? — я пожала плечами. — Какова вероятность, что твоя супруга не догадается, кто ты? Или что она простит тебя, когда узнает, почему ты вообще был так настойчив? Пока что твой интерес легко объяснить чистой физиологией. А потом? Даже самый распрекрасный секс рано или поздно приестся. А женщина — останется рядом. Ты уверен, что сможешь найти с ней общие темы для разговоров, не затронув ни работу, ни семью?
Сирил поднял голову и наградил меня долгим изучающим взглядом. Глаза у него были темные, как у матери, и в чердачном полумраке превращались в жутковатые провалы на гладком ухоженном лице.
- Я понял, — с нажимом произнес он. — Ты не в восторге. Делай еще один оберег. Разберемся.
Кошка-рыболов лениво повела ухом и перевернулась на другой бок. Я покорно заработала пуходеркой, чувствуя, как неотвратимо немеют пальцы ног.
- Мне нужна будет бутылка розмаринового поша, — сказала я, методично вычесывая жесткую шерсть на пятнистом боку, вибрирующем от громового мурлыканья. — Я оставляла ящик на нижней полке буфета.
Лицо дражайшего кузена стало настолько задумчивым, что мне сделалось не по себе.
- Ящик, Сирил, — повторила я. — Что, весь ящик?!
- Я посмотрю, — уклончиво пообещал он и поспешил смыться, пока я не начала проводить параллели между его внезапным желанием жениться и убылью моих алкогольных запасов.
