Но папа всегда так реагировал на плохие новости: чем хуже они были, тем спокойнее и собранней он становился. Полагаю, когда он понял, что его теща — тоже ведьма, то являл собой воплощенное пособие из книг по этикету. А Джейден, будем честны, книги по этикету игнорировал с упорством, достойным лучшего применения.
И что самое страшное — рядом с ним мне тоже хотелось отбросить реверансы и говорить прямо. Уж лучше сказать правду и разобраться с последствиями, чем долго и старательно выплясывать вокруг чьего-то священного неведения. В конце концов, он всегда так и делал, — почему я не могу?..
Я глубоко вздохнула и заставила себя вежливо улыбнуться. Правда или нет, а разговор определенно будет сложным.
Расцарапанная щека все еще саднила, но я все равно прижала трубку плечом, обхватив себя руками, и бессмысленно зажмурилась, отсчитывая длинные гудки. Дождь молотил по телефонной будке с таким остервенением, что почти заглушал шум на линии. Я промокла до нитки; потяжелевшие волосы болезненно тянули голову назад, а юбка липла к ногам, холодя кожу, — несмотря на душную ньямарангскую ночь, у меня зуб на зуб не попадал, а к телефону все никто не подходил.
Я потянула за рычаг и набрала домашний номер.
- Лат-Блайт, — моментально откликнулся женский голос — такой теплый и веселый, что уголки моих губ невольно дрогнули в улыбке, для которой, казалось бы, у меня не было никакого повода.
- Привет, мам, — отозвалась я, теснее прижав трубку. — А куда Ливи запропастилась? Обычно она к телефону первой бежит…
- А у нее появился большой секрет, о котором нам с папой знать еще рано, — весело призналась мама. — Секрет зовут Джош, ему пятнадцать, и его старший брат работает охранником в опере, поэтому у меня не должно быть никаких догадок, где же Ливи проводит этот вечер. Во всяком случае, пока папа не успокоится и не прекратит искать ружье.
- Главное, чтобы она там не обратила в фамилиара какую-нибудь крысу из подвала, — заметила я.
В трубке повисла настороженная тишина. Мама уже думала об этом, но пока и сама не успокоилась в достаточной мере, чтобы шутить на эту тему. Ей хватило и старшей дочери, изрядно отличившейся при выборе фамилиара, и для младшей столь специфической судьбы она не хотела.
- Лишь бы не декоративную болонку какой-нибудь почтенной дамы, — вздохнула мама. — Впрочем, дару виднее… лучше расскажи, как ты. Как тебе Лонгтаун? Освоилась?
Я все-таки улыбнулась, не обращая внимания на саднящую боль в щеке. Сколько бы лет мне ни было, чем бы я ни занималась и где ни пропадала, маму всегда волновало, освоилась ли я, нашла ли друзей и хорошо ли покушала.
- Завела весьма специфическое знакомство, — призналась я.
Выжидательная тишина в трубке приобрела ту особую многозначительность, которую я привычно расшифровала в том духе, что лучше бы моему специфическому знакомству не пересекаться с папой раньше времени, — по крайней мере, пока он не успокоится и не прекратит искать ружье. Увы, на этом фронте я хороших новостей для мамы не припасла.
- Ты когда-нибудь видела фамилиара покойной ведьмы? — поинтересовалась я.
- Нет, — озадаченно отозвалась мама. — Откуда в Лонгтауне взялась еще одна ведьма? И что с ней случилось?
- Я надеялась, что ты мне расскажешь, — призналась я и коротко пересказала трагически недолгую историю знакомства с покойной Нарит Аволокорн, отдельно упомянув ее специфическое отношение к вайтонской традиции передачи дара от матери к дочери через фамилиара. — Я-то думала, это ты ей помогла с отделением части дара, больше ведь некому…
- Не я, — настороженно окрестилась мама, — коренные ньямарангцы ведьм боятся, а то и откровенно ненавидят, никто из них не пришел бы ко мне за помощью, даже если бы дело касалось дара. Да и как я бы помогла? Мы ведь всегда обращали фамилиаров неосознанно, кто попался под руку в подходящий момент — тот и принимал в себя частичку дара.
- Логично, — приуныла я.
- Но Блайты — старая семья, — вдруг с энтузиазмом сказала мама, — мы копили знания о своем даре годами и передавали из поколения в поколение. Но кто-то ведь был первым, так? Вряд ли первая ведьма в роду так же хорошо осознавала, что происходит, когда проснулся ее дар. Скорее всего, она тоже боялась сама себя и уходила в глухое отрицание, пока не начала мало-мальски разбираться в происходящем. Что, если Нарит — такая же, первая в роду? Ты знаешь, кем были ее родители?
Я сомневалась, что об этом знала сама Нарит, не говоря уже о залетной чужачке, но все-таки сделала себе пометку связаться с Элиасом и попытаться выяснить подноготную покойной. В словах мамы была определенная логика.
Если Нарит была первой в роду и сама до конца не понимала, чем одарила ее природа, это многое объясняло. Сбывающиеся пророчества, например, — она ведь могла попросту вложить в слова частичку дара, заставляя их стать правдой. Обученная ведьма никогда не рискнула бы так грубо вмешиваться в историю, — кто знает, чем может обернуться неосторожное обещание? — но Нарит было некому обучать.
Зато нашелся тот, кто вложил ей в голову ядовитые мысли, сотворил очередное пророчество о спасителе Ньямаранга, а потом, когда оно начало претворяться в жизнь, убил предсказательницу. За ненадобностью или из опасений, что она, как и все ведьмы, постепенно накопит жизненный опыт, обретет понимание и начнет задавать неудобные вопросы, — какие еще могли быть причины?
- А фамилиара прикорми, — вдруг велела мама. — Не сейчас, в линьке змеи не едят, но через несколько дней она сбросит старую кожу, и ей пригодятся силы. Твоя кровь должна подойти. Только, ради всего святого, нацеди ее сама!
- Я помню, — вздохнула я, — урок с виверровым рыболовом вышел весьма наглядным. Кстати, мам, почему фамилиар иногда перестает бояться чужих людей?
- А он перестал? — снова повеселела мама.
— Совсем страх потерял, — пожаловалась я. — Остался с чужаком и отправил меня одну!
- Отлично, — со странным удовлетворением отозвалась мама. — Держись этого «чужака», и все будет хорошо. У фамилиаров особое чутье. Они не ошибаются в людях.
- Зато я ошибаюсь с завидным постоянством, — невесело хмыкнула я. — Ты уверена, что в фамилиара переходит только частичка дара, а не трезвый взгляд на мир?
Мама весело отметила, что в моем случае трезвый взгляд на мир скорее мешает, чем помогает, и настоятельно рекомендовала заглянуть в ресторанчик при Патмор-раунд, дабы встряхнуть старые связи и добыть бутылочку коллекционного фруктового вина. Я заинтересовалась и, старательно запомнив контакты, повесила трубку.
Тропический ливень и не думал затихать. Я приоткрыла будку и с тоской смерила взглядом расстояние до щегольского темно-синего автомобиля с белой крышей. Сквозь окно на водительской двери просвечивал отстраненный профиль Джейдена, трудолюбиво начесывающего за ушами крупную пятнистую кошку. С него тоже капало — ливень застал нас еще в Свамп Холлоу и не пощадил никого, — но рыболов и не думал слезать с колен. Заметив, что я закончила разговор, Джейден молча открыл пассажирскую дверь, не вставая с сиденья.
