- Я всего лишь хотела, чтобы ты знала, что Джейден свободен, — мягко сказала она, — и я впервые видела, чтобы он так заинтересовался живым человеком, а не какой-нибудь легендой. Если тебе неприятна эта тема, мы всегда можем вернуться к содержимому желудка Нарит Аволокорн.
Я не сдержала смешок.
- Прекрасно. Его и обсудим.
Линдсей одарила меня ласковой улыбкой и исчезла за дверью кабинета, оставив меня стоять в гостиной, стиснув в руке измятый отчет. Я была не настолько плохой компаньонкой, чтобы не понимать, что госпожа отступила только для того, чтобы перегруппировать войска и снова пойти в наступление, добиваясь своего.
На этот раз я не смогла дозвониться домой, зато стоило набрать рабочий номер папы, как он моментально снял трубку и поздоровался так вежливо, что у меня сердце в пятки ушло.
- Что-то случилось? — дрогнувшим голосом спросила я, прижав трубку плечом и привычно обхватив себя руками. — Дома никто не подошел к телефону…
- Случилось, — похоронным тоном откликнулся папа и тяжело вздохнул. — У Оливии появился фамилиар. Мама сейчас с ней, успокаивает.
В животе у меня неприятно екнуло, а шрамы под лопатками засаднило так сильно, что я не выдержала и откинулась на спинку кресла Линдсей, плюнув на все правила этикета, которые требовали, чтобы леди сидела на краешке стула, старательно расправив плечи.
- Кто? — коротко спросила я, перебирая в уме худшие из возможных вариантов.
Все-таки крыса из театрального подвала? Или чья-то декоративная болонка? Хотя нет, тогда Ливи с мамой были бы дома, и к телефону хоть кто-нибудь да подошел. Кто-то покрупнее? Но что за крупное животное могло оказаться в современном мегаполисе ближе, чем крысы и декоративные болонки?! Лошади в Старом Кастле остались только на королевском ипподроме, а прочий скот давно отселили в пригород…
- Боюсь, ты утратила первенство в оригинальности, — скорбно сообщил папа, явно подавив нервный смешок. — Этот балбес, парень Оливии, решил отличиться и сводить ее на выставку тропических аквариумов. А она, не иначе от великой любви, взяла и пошла.
Да простит меня Ливи, но я сложилась пополам от хохота и едва не расшибла лоб о стол.
А бабушка-то так надеялась, что хотя бы младшенькая внучка наконец-то не притащит домой невесть что и остановится на какой-нибудь пушистой серой мурлыке, которыми так и кишит Старый Кастл!
- Да, в аквариумах мы фамилиаров еще не держали! — выдавила я сквозь смех и вытерла выступившие слезы.
- Каких аквариумах, — ровным-ровным голосом отозвался папа, — она зацепила пиранью наттерера! Я ума не приложу, как выкупить ее у владельца. А они еще и стайные!
Слезы я все-таки вытерла рановато. Повременила бы — не пришлось бы трудиться дважды.
- Словом, я уже запросил перевод обратно в Ньямаранг, — сообщил папа, и в его голосе снова проклюнусь человеческие интонации. — Если не дадут, уволюсь, и мы осядем где-нибудь у русла крупной реки… как только я придумаю, под каким предлогом выманить пиранью у хозяина выставки, — тоскливо вздохнул он, — а Ливи перестанет рыдать над загубленной любовью. С тобой в юности никогда таких проблем не было.
На этот раз я предпочла тактично промолчать, давая отцу время взять себя в руки: разговоры об увольнении я слышала, наверное, уже раз пять, и они всякий раз заканчивались тем, что на папу сваливалось очередное повышение и еще большая ответственность.
А со мной в юности проблем не было, потому что я ни с кем всерьез не встречалась. Титул королевы красоты в нашей семье безоговорочно принадлежал Оливии: хоть ей и не достались рыжие волосы и белая кожа, как у мамы, но папины черты в ней проявились в куда более выигрышной комбинации, нежели во мне. Во всяком случае, она в свои пятнадцать не смотрела на потенциальных поклонников сверху вниз и уж точно не напоминала напольную подставку для шляп, в отличие от некоторых.
Мысли свернули на единственного мужчину, который искренне считал меня красивой, и настроение стремительно испортилось. Весьма кстати — папа как раз совладал с собой и поинтересовался:
- Удалось выяснить что-то о Нарит Аволокорн?
Я встряхнулась и честно выложила все, что удалось нарыть: от личных наблюдений, включая знакомство с мангровой змеей и общение с призраком, до бумаг из департамента. Папу предсказуемо заинтересовали отчеты: в ведовстве он понимал ровно столько, чтобы вовремя отступить в сторону, и всяческие тонкости с фамилиарами и вызовом духов предпочитал сразу отдать на откуп нам с мамой.
К счастью, все бумаги так и остались в кабинете Линдсей, и я послушно зачитала отдельные выдержки, — а потом спохватилась:
- Есть еще кое-что, — я зарылась в стопку отчетов и вытащила протокол вскрытия. — У нее откуда-то птичья кость в желудке. А еще сегодня утром я нашла косточку в ловце снов у Линдсей…
Папа не дал мне договорить.
- Убирайся оттуда, — таким мягким и флегматичным голосом произнес он, словно строчку из древней поэмы на литературном вечере в светском салоне. — Позвони в порт, закажи билет на лайнер до Старого Кастла и беги на причал. Я оплачу чеки.
Кажется, дело было и правда дрянь, но я все-таки спросила:
- Почему?
В трубке зашелестело: папа глубоко вздохнул, прежде чем ответить.
- Потому что женские чары никогда не материализуются в виде костей. Мертвый фамилиар может быть только у колдуна.
Я сморгнула. Не то чтобы мне не доводилось слышать о колдунах, но в основном это были детские страшилки, в которых злодеев неизменно сжигали на костре.
- И чем он может быть опасен для меня? — скептически уточнила я. — Не то чтобы я ставила под сомнение твой авторитет, но что-то подсказывает, что обученная ведьма из старой династии…
- …понятия не имеет, на что способен одаренный человек, не скованный профессиональной этикой, — ровным голосом перебил меня папа. — Последний раз, когда я сталкивался с колдуном, он вынудил меня обогнуть весь Лонгтаун со сломанными ребрами, а тетю Ламаи едва не заставил утопиться. Убирайся оттуда. Одна ты с ним не справишься, а мы с мамой что-нибудь придумаем.
- Прекрасно, — прохладно отозвалась я, — придумывайте. Можете включить меня в план, потому что я не оставлю Линдсей без присмотра. Ньямаранг уже лишился одного из важнейших политических деятелей потому, что тот недоглядел за дочерью. Если с арены пропадет еще и губернатор, дела с этим дурацким пророчеством примут скверный оборот.
- Марион! — негромко, но выразительно прервал меня папа: он, должно быть, просчитал последствия куда быстрее меня. И уже был готов смириться с ними. — Марш в порт. Это приказ!
Я прикрыла глаза.
- Я тебя тоже люблю, пап, — тихо призналась я и повесила трубку.
Телефон немедленно зазвонил снова. Переупрямить папу было немногим легче, чем ведьму, но тут у меня имелась пара очков форы.
