- Возвращайся, — с каким-то болезненным, отчаянным беспокойством сказал Джейден, положив ладонь поверх моей, словно я могла взмыть в небо прямо с маленького дворика для слуг, на глазах у изумленного садовника и стайки горничных, которые не отходили от окон с того самого мгновения, когда мы вышли из особняка. Джейден их тоже заметил и несколько напрягся, но все-таки закончил: — Здесь для тебя всегда найдется крыша над головой и работа, если захочешь.
- Спасибо, — улыбнулась я, не скрывая облегчения: признаться, тема работы занимала мои мысли куда сильнее, чем стоило бы, — во всяком случае, сейчас. — Это и правда для меня многое значит.
Джейден повеселел, но надолго его не хватило. Мне нужно было мчаться в Трангтао, ему — скорее вызванивать гостей и поставщиков, и весь этот простой и понятный план действий не вызывал ничего, кроме яростного отторжения.
Оставить его сейчас? Одного? Утопить во всех этих мелочных интригах, матримониальных планах, великосветских играх?..
- Ты можешь попросить помощи у леди Линдсей, — пересилив себя, сказала я. — Она гораздо лучше разбирается во всех тонкостях, касающихся правильного преподнесения щекотливых тем, и наверняка не откажется отомстить тем, кто причастен к смерти ее лучшей подруги.
Джейден с потерянным видом кивнул, но убирать руку не спешил, словно чувствовал неладное.
И я выскользнула из его захвата сама, тут же уверенным шагом направившись по узкой тропинке для слуг к потайной калитке в глубине сада, которая вела прямиком на дорогу к Лонгтауну.
- Погоди! Может, тебя подвезти?..
Я помахала рукой, не оборачиваясь. Мимо меня серой тенью метнулась к особняку кошка-рыболов и, судя по сдавленному возгласу Джейдена, весьма успешно отвлекла его от попыток проследить, куда же я направлюсь из Кроуфорд-холла.
Я покрепче стиснула черенок метлы и, стоило всем строениям поместья скрыться за густыми зарослями, обернулась, чтобы одним взмахом смазать свои следы в пыли. Дерево под пальцами отозвалось волной исчезающего тепла.
- Никакая беда по этим следам не пройдет, — пробормотала я себе под нос и шаркнула метлой в другую сторону. Взмахом я смазала всего два ближайших следа, но остальные исчезли сами по себе: растворились, словно по тропинке никто и не проходил. — Никакая беда по этим следам не выйдет. Кто со злыми мыслями приблизится — гнать того метлой!
Темные парковые заросли в едином порыве зашелестели листвой, словно ответом на простенький заговор могли быть только бурные зеленые овации. Впрочем, учитывая, с каким настроем уходила я сама, убираться следовало в темпе, пока я сама не попала под собственные чары.
По Свамп Холлоу уже сновали бодрые стажеры Департамента Охраны Правопорядка Лонгтауна: одетые строго по форме, с однотипными темно-синими блокнотами-опросниками в руках и одинаково наигранным вежливым вниманием на лице. На каждых двух стажеров приходился наставник из числа патрульных — с разрешением на ношение оружия, которое они, разумеется, по чистой случайности держали на виду.
Местные открывали им неохотно, но табельные пистолеты изрядно способствовали налаживанию диалога. Элиас, засевший в патрульном автомобиле на окраине гетто, уже соорудил на пассажирском сиденье солидную стопку из заполненных опросных листов и как раз читал один из них — с исключительно постной физиономией.
- Сработало? — спросила я его вместо приветствия.
В качестве ответной любезности Элиас продемонстрировал мне опросный лист, выразительно ткнув пальцем в строчку, где под машинным текстом: «Что бы Вы хотели изменить в своем районе?» — красовалась кривая, но весьма жирная надпись: «Район!».
- Это еще конструктивное предложение, — заверил меня помощник детектива. — Один столетний дед посетовал, что без ночных плясок в честь бога солнца никакого веселья не стало. А когда стажер уточил, не имеются ли в виду те пляски, во время которых приносили в жертву молодых мужчин, дедок радостно сообщил, что приносили вообще-то и женщин тоже, но способы разделки отличаются. Так живописно обрисовал, что, пожалуй, надо бы проверить его на причастность, а то мало ли…
- Пока он обрисовывает на словах, а не носится с ножом, все идет по плану, — заметила я. — И не делай вид, что не рад сотрудничеству с Линдз.
Краснел Элиас, как и многие рыжие, сразу и весь: шея, уши, лицо — разом. Но это никак не влияло на его здравый смысл.
- Леди Линдсей здесь делать нечего, — твердо сказал он, — что бы она по этому поводу ни думала. Достаточно того, что ее влияния хватило, чтобы инициировать опрос Свамп Холлоу с благотворительными целями. Пока люди сливают раздражение и злость на бумагу, ничего страшного не произойдет, а кое-какие идеи можно и воплотить в жизнь. От ремонта дороги, — он помахал другим листочком, из куцей кипы на приборной панели, — точно никому худо не станет.
- Представь ей отчет лично, — посоветовала я и порылась в сумочке. — Раз уж все равно взялся разбирать бумаги.
- Пустят меня к ней, как же, — пробурчал помощник, отводя глаза.
Я спохватилась, что последний пузырек с вином достался садовнику, и попросту хлопнула Элиаса по плечу, посадив на форменную рубашку несколько тонких серовато-коричневых шерстинок.
- Все будет хорошо, — пообещала я ему, — продолжай в том же духе.
Элиас раздраженно отмахнулся: он и без моих советов собирался продолжать в том же духе, да и к моим словам и действиям теперь относился с опаской. Но какой у него был выбор, если из дома губернатора спустили указание провести опрос жителей Свамп Холлоу с целью выяснения первоочередных проблем, которые надлежало решить?..
Объяснять ему, что кошачья шерсть — сама по себе амулет для уверенности, я не стала (хватит с него острых впечатлений на сегодня!) — просто забрала у него заранее приготовленную миску и нож и без лишних комментариев пошла вниз по улочке, отсчитывая хижины. Вот, кстати, что же им мешало прикрутить нормальные таблички с адресами?!.
Хижина Нарит встретила меня затхлостью, застоявшимся воздухом и предостерегающим шипением откуда-то из-под потолка. Я остановилась на пороге, плотно прикрыв за собой дверь.
Предплечье не успело зажить, и я безжалостно резанула по тому же самому месту: если уж будет шрам, то, по крайней мере, один. В миску потек тонкий темно-алый ручеек, и змеиное шипение неуловимо изменило тональность. Я терпеливо постояла над посудиной, позволяя крови остановиться самой. Отставила миску, когда ручеек превратился в редкие капли, и протерла руку чистой тряпицей. Бинтоваться, увы, не имело смысла.
Вместо этого я аккуратно сложила платье на пороге, переступила с ноги на ногу, оставив там же изрядно испачканные туфельки, распустила волосы и зачерпнула полной горстью жидкую грязь с отсыревшего пола. От нее остро пахло солью и разложением, и меня передернуло от отвращения, но деваться было некуда. Я задержала дыхание (это не помогло) и щедро размазала грязь по груди и животу. А потом зачерпнула еще и еще.
