Избавиться от мерзкого привкуса во рту оказалось гораздо сложнее. Я все-таки тяпнула себя за язык и тут же сплюнула, но помогло это только отчасти. Пить хотелось все сильнее, в ушах шумело, а низ живота закрутило вовсе нестерпимо.
Зато веревка с левого запястья теперь уходила прямиком в тесную щель между лавкой и полом. Я подергала рукой и услышала самый сладкий звук на свете: тихий шелест и треск перетирающихся волокон.
Оставалось надеяться, что веревка перетрется раньше, чем моя рука.
…рука сдалась первой.
Проклятая веревка оказалась такой волокнистой и жесткой, что кожа на запястье уже на пятой минуте превратилась в какое-то кошмарное темно-бордовое месиво. Вдобавок кровь моментально пропитала веревку, и та начала скользить между лавкой и полом с издевательской легкостью.
Я сжала пальцы в кулак — даже это было больно — и все-таки позорно разревелась, уткнувшись себе в плечо и давясь всхлипами.
Не то чтобы я не знала, чем чревата работа под прикрытием и участие в больших играх. Но до сих пор как-то выходило, что действительно серьезные неприятности обходили меня стороной, куда бы я ни лезла.
Может быть, потому, что это был первый раз, когда я ослушалась прямого приказа и пошла наперекор отцу?
Поклялась бы, что больше так не буду, но, справедливости ради, будь у меня возможность отмотать время назад и подчиниться, я бы все равно этого не сделала. Что такое мое раскроенное запястье против рассудка Линдсей, безопасности Сирила и Джейдена и благополучия всех тех бедолаг, чья главная ошибка в жизни заключалась в том, что они родились в Свамп Холлоу?
Потому что, будем честны, пока что все мои повреждения ограничивались кожей под веревками. Гордость — и та пострадала сильнее.
Оставалось только приложить все усилия, чтобы так и оставалось.
Дергать левой рукой я больше не стала и обернулась к правой, но быстро оставила эту идею. Если уж не удалось перетереть веревку об две поверхности разом, нечего надеяться справиться с помощью одной лавки — только второе запястье добью. Нужно искать другие варианты.
Я сощурилась, силясь рассмотреть хоть что-то вокруг себя, но тоже не слишком преуспела. Похоже, треклятая лавка была единственным предметом обстановки. Кроме нее, имелся разве что дощатый пол да вязанки ароматных трав под потолком.
- Да чтоб тебя!.. — простонала я — и тут же умолкла.
Неестественную тишину наконец-то нарушил звук шагов.
Они прошелестели по мелкому песку перед общинным домом, протяжно скрипнули старыми досками на веранде и, наконец, невыносимо медленно приблизились к каморке. Я извернула шею, чтобы рассмотреть хоть что-то, но тут визитер распахнул дверцу, и солнечный свет, пусть даже и приглушенный близким закатом, заставил меня зажмуриться. Увидеть я успела только мужской силуэт, по-ньямарангски узкокостный и невысокий, и опознавать его пришлось по голосу.
Благо при виде опрокинутой лавки и залитых кровью досок пола визитер не смолчал.
- Мастер Чаннаронг! — истошно завопил мужчина — тот самый меткий метатель багров, чтоб ему икалось! — и, когда ему тоже никто не откликнулся, бросился бежать. Судя по топоту — куда-то за общинный дом, где, по моим воспоминаниям, не было ничего, кроме глубокого оврага, в сезон дождей вечно заполненного цветущей зеленой водой.
Я с недоумением покрутила головой, едва подавив разочарованный стон: хоть кто-то живой, и того спугнула!
Парня можно было понять: в скупом свете, сочащемся через приоткрытую дверь, лужа крови на полу смотрелась жутко. На самом деле ее было не так много, но я размазала ее по доскам, пытаясь перетереть веревку, а некрашеная древесина с готовностью впитала все, что на нее пролилось. А лицо у меня наверняка опухло от слез…
Что ни говори, производить впечатление на представителей противоположного пола я умела. Только совершенно не то, которое обычно требовалось.
- Мастер Чаннаронг! — донесся до меня приглушенный расстоянием вопль.
Я еще разобрала недовольный отклик, а потом все снова стихло, словно перепуганный парень с багром мне примерещился. В обратном убеждала разве что приоткрытая дверь в большую комнату общинного дома, все еще освещенную закатным солнцем. Я помедитировала на кружащие в одиноком луче пылинки: ничего толкового в голову все равно не шло, — пока за домом не раздался звук шагов. Куда более тяжелых, чем у молодого парня — пусть и с багром.
«Мастер Чаннаронг» изволил явиться на зов. Как был, в дорогом льняном костюме с какими-то темными пятнышками на груди, с засученными рукавами, из-под которых заговорщически подмигивало варварское золото жреческих браслетов, и кинжалом в руке.
Лезвие было испачкано в алом.
Я запоздало осознала, что за пятнышки усеяли щегольской светлый пиджак, и в ужасе вжалась в треклятую пыточную лавку, как в нежнейшую из перин.
- Только дернись еще раз, — сквозь зубы процедил детектив, небрежно вонзив кинжал в дверной косяк, и принялся выпутываться из безнадежно испорченного пиджака. — Издай хоть звук — и ему конец.
- Кому ему? — искренне удивилась я.
И только умолкнув, услышала далекий гул автомобильного двигателя.
Опознавать моторы по звуку я еще не научилась, но первая мысль, посетившая меня, была такой глупой и притягательной одновременно, что я зажмурилась и до крови прикусила себя за щеку, отгоняя неуместные надежды.
Джейден сейчас должен вести многозначительные беседы с поставщиками ивуарина и всячески демонстрировать проньямарангскую позицию. Он никак не может быть здесь, это значило бы, что он еще днем не выдержал и уехал из Кроуфорд-холла, не сделав и половины из задуманного!
Чаннаронг, разумеется, не потрудился внести хоть какую-нибудь ясность — попросту захлопнул дверцу, даже о кляпе не вспомнив. Снова очутившись в кромешной темноте, я отчаянно заморгала в надежде, что глаза привыкнут, но законы подлости снова вступили в свои права. Пришлось опять изо всех сил напрягать слух, чтобы не пропустить что-нибудь жизненно важное.
Колеса шуршали по асфальту. Цивильная дорога обрывалась у заброшенного медицинского поста, а дальше начинался мелкий песок, в котором недолго было и увязнуть, — так что водитель подъехал так близко, как смог, и заглушил двигатель. Хлопнула дверца автомобиля.
Подспудно я ожидала услышать мужскую поступь: чуть шаркающую, неравномерную, когда Джейден замирал, заметив что-нибудь любопытное, или, напротив, медитативно ровную, когда он брел, погрузившись в свои мысли.
Но вместо этого по асфальту деликатно стукнула пара каблучков, и уверенный женский голос велел:
- Подождите здесь, мистер Браун. Это ненадолго.
Я беспомощно вытаращилась в темноту. Линдсей-то сюда каким ветром принесло? И куда, ради всего святого, смотрел Элиас?!
Каблучки выстучали неспешный ритм по асфальту и, судя по всему, безнадёжно утонули в песке. Впрочем, я была готова поклясться, что даже это не помешало Линдсей уверенно двигаться вперёд с таким видом, словно она всю жизнь прогуливалась по пляжу на шпильках и не находит это сложным или неудобным, — отчего сложно и неудобно становилось всем окружающим. Хотя бы потому, что не потрудились должным образом встретить леди или, на худой конец, достроить дорогу.
